Утром во вторник в тесном зале Бухарского областного суда по уголовным делам собралось не менее 50 человек — родственники обвиняемых в нукусских событиях, члены парламентской комиссии и журналисты.
За пятнадцать минут до оглашения приговора, назначенного на 10:00, в «аквариум» стали заводить подсудимых. Они здороваются, похлопывая друг друга по спине, и рассаживаются на деревянные скамьи в шесть рядов.
В зале сразу чувствуется оживление: близкие — большинство из них женщины — встают с мест, выискивая глазами своих родных, чтобы передать привет, кто-то начинает плакать, звучат щелчки фотокамер.
Последними заходят главные обвиняемые в этом громком деле — Даулетмурат Тажимуратов и Лолагул Каллыханова, которым обвинение запросило 18 и 11 лет соответственно. Перекинувшись парой фраз с сестрой, находящейся в зале, Каллыханова садится в крайнем правом углу «аквариума», поодаль от всех.
Тажимуратов одет в чёрную водолазку и брюки; он держится бодро и остаётся стоять отдельно от остальных подсудимых, которые ещё в начале судебного процесса обвинили его в подстрекательстве. По обе стороны стеклянной клетки выстраивается конвой.
* * *
К десяти в зал заходит судья Елубай Абибуллаев и сразу приступает к зачитыванию приговора. Обвиняемые слушают его, опустив голову и скрестив руки. Тажимуратов начинает заметно нервничать — он сжимает чётки и беспокойно раскачивается из стороны в сторону.
За день до заседания парламентская комиссия неожиданно попросила суд вынести приговор «на основе принципа гуманизма». Источники «Газеты.uz» также намекали на возможные неожиданные решения. Это дало основания думать, что ожидаются оправдательные приговоры отдельным обвиняемым.
Их не последовало, по крайней мере, в прямой форме. Но четверо фигурантов дела всё-таки вышли из «аквариума» в этот день — Азамат Нуратдинов, Ахмет Сметуллаев, Азамат Турданов и Лолагул Каллыханова. Первые трое получили по пять лет ограничения свободы каждый, Каллыханову приговорили к восьми годам лишения свободы условно (на «Газете.uz» есть подробный материал о наказании каждому из осуждённых).
Когда судья объявляет об освобождении Нуратдинова из-под стражи, с задних рядов слышится облегчённый вскрик. Сам он, выйдя в зал, также не сдержал эмоций и расплакался. Один из членов парламентской комиссии предложил ему стакан воды, чтобы успокоиться. Сметуллаев и Турданов присоединились к Нуратдинову в течение следующих десяти минут.
Условный срок Каллыхановой зал встречает аплодисментами, а Тажимуратов одобрительно хлопает её по плечу, когда она покидает стеклянную клетку. Уже после окончания заседания в интервью Каллыханова призналась, что ожидала отправки в колонию и сказала, что её ошибки «должны стать примером для других журналистов».
* * *
Приговор Тажимуратову оглашается последним. Пока судья зачитывает обвинительный вердикт, Тажимуратов кивает головой, показывая, что не удивлён назначенным наказанием.
Младший брат Тажимуратова, Ринат Тажимуратов, выступавший его защитником, не согласился с решением суда, назвав его несправедливым. «Все уже знают, даже юридически необразованные люди тоже знают, что они не смогли доказать [вину Даулетмурата]. Я думал, его сегодня освободят. Надо совершенствовать эту систему, реформировать, а так это всё цирк, не суд», — заявил он. В беседе с «Газетой.uz» Ринат Тажимуратов подтвердил, что обязательно будет подаваться апелляция.
Чтение приговора занимает немногим более часа, и как только судья покидает зал, близкие осуждённых с криками стараются пробиться через конвой, чтобы поговорить с ними. Жена Арыслана Темирханова успевает на секунду дотронуться ладонью до стекла, за которым стоит её муж — он прикладывает палец ко рту, прося её не плакать, после чего конвоир заставляет женщину отойти в сторону.
«Мы не согласны [с вердиктом], не согласны. Их посадили из-за клеветы», — в слезах говорит одна из родственниц журналистам.
Уже в коридоре матери Разбека Бекмуратова, осуждённого на восемь лет колонии, становится плохо и она теряет сознание. Сотрудники Нацгвардии просят всех разойтись, чтобы ей могли оказать медицинскую помощь.
Люди собираются в холле на первом этаже, где родным должны выдать документ о разрешении на свидание. Несколько родственниц садятся рядом и успокаивают друг друга, держась за руки.
На просьбу о комментарии одна из них спрашивает, как это им поможет, и когда сидящая рядом с ней женщина говорит, что в прессе напишут, как всё было, она отвечает: «Не верю».
На условиях анонимности родственница одного из приговорённых всё-таки соглашается дать комментарий. Ей требуется несколько минут, чтобы начать говорить — на её лице читается недоверие и страх
«Сейчас нам очень тяжело, — делится она. — Справедливого суда не было. Потому что обвинения всем предъявлены по одинаковой статье — 244 (а именно часть 3 статьи 244 — ред.), однако всем не дали одинаковый срок заключения. Кому-то дали семь лет, кому-то — три, кого-то даже освободили в зале суда. Мы с этим не согласны. Мы обращаемся к Верховному суду. Пожалуйста, пусть Верховный суд решит этот вопрос».
«Единственный брат, — срывается в плач она, как только я отключаю диктофон. — [Только девочки] и он последний. Это несправедливо».
