Узбекистан впервые принимает чемпионат мира по рапиду (быстрым шахматам) и блицу. Это масштабное соревнование, в котором принимают участие более 260 шахматистов из разных стран мира. В кулуарах турнира «Газете.uz» удалось поговорить с генеральным директором Международной шахматной федерации (ФИДЕ) Эмилем Сутовским об организации турнира в Самарканде, претензиях игроков и дальнейшем сотрудничестве ФИДЕ с Узбекистаном.
— Каковы ваши впечатления об организации турнира и о Самарканде?
— О Самарканде я даже сразу написал у себя. Я даже не ожидал, что настолько понравится. Я знал про Регистан, что Самарканд древний и самобытный город, с переплетением различных культур и наций. Но когда я попал сюда, меня особенно впечатлило, что, с одной стороны, здесь сохранился дух прежних времён, я даже не говорю о красивейших архитектурных монументах. С другой — новые строения, которые сделаны со вкусом. Где-то я вижу схожесть с тем, что видел в Баку, откуда я родом. Где-то то, что характерно для этого региона. В целом, впечатления очень хорошие.
— Сейчас в Узбекистане проходит чемпионат по рапиду и блицу. В 2026-м пройдёт олимпиада. Стоит ли нам ожидать турниров из классического чемпионского цикла?
— В целом, взаимоотношения со спортивным и шахматным руководством Узбекистана очень крепкие и продуктивные. Начинаем обсуждать возможные планы и помимо олимпиады. Олимпиада — большой и яркий фестиваль с участием 200 стран, но система розыгрыша первенства мира имеет особый колорит, особую ценность. В этой связи мы обсуждаем вопрос возможного проведения кубка мира-2025 в Узбекистане.
Как вы знаете, это тоже отбор к турниру претендентов. Более того, мы полагаем, что если Нодирбек [Абдусатторов] или кто-то ещё из узбекистанских шахматистов отберётся в турнир претендентов (этап цикла соревнований на первенство мира по шахматам, где определяется соперник чемпиона мира в матче на первенство мира — ред.) или на матч, то здесь будет интерес проводить их.
В целом, мы видим, что в обществе есть запрос на проведение такого рода событий, и этот чемпионат, который мы сумели организовать на высочайшем уровне за два месяца, это демонстрирует. Мы увидели и государственную, и общественную поддержку, и это очень здорово.
— Перейдём к самому чемпионату, к моментам, которые вызывали внимание в обществе. Мы видели, что ФИДЕ акцентировало внимание на дресс-коде. Расскажите, ужесточился ли он по сравнению с прошлыми годами?
— Сам дресс-код не ужесточился, я бы даже сказал, смягчился. Ужесточилось то, насколько бдительно мы будем отслеживать его соблюдение. Мы считаем, что события высочайшего уровня требуют особого подхода и уважения со стороны игроков. Особенно сейчас, когда миллионы людей наблюдают онлайн, и мы в ФИДЕ ведём переговоры с очень крупными телекомпаниями. Для нас важно, чтобы это выглядело достойно.
Естественно, трудно загнать это в рамки, очертить, где граница допустимого. Поэтому мы старались прописать максимально чётко. Мне кажется, мы нашли баланс, чтобы игрокам было максимально комфортно и они не были скованы в своих движениях.
Мы понимаем, что быстрые шахматы, блиц, долгий и утомительный турнир. С другой стороны, игроки должны выглядеть достойно. Никто не требует дресс-кода на региональных турнирах и фестивалях. Речь идёт именно о турнирах высочайшего уровня, которые освещаются соответственно. Нам кажется очень важным, чтобы картинка была соответствующего уровня.
— Но не затрагивает ли это в какой-то степени свободу самовыражения шахматиста? К примеру, мы знаем, что гроссмейстер Левон Аронян любит яркие рубашки, есть и другие примеры.
— В какой-то минимальной — затрагивает, в значительной — не затрагивает. Любая попытка формализовать нечто всегда будет отражаться в отдельных случаях. Как мы видим здесь, Левон одевается всё так же ярко и полностью соответствует дресс-коду. Мы не вводили каких-то драконовских мер, скажем, кодекса одежды black tie (когда обязателен галстук чёрного цвета — ред.).
В то же время мы требуем, чтобы человек не выглядел, как будто пошёл в магазин и случайно зашёл на чемпионат мира.
— На днях Ян Непомнящий и Фабиано Каруана обратили внимание на то, что Магнус Карлсен обладает возможностью отдыхать в отдельно выделенной для него зоне. Можете ли вы прояснить ситуацию?
— Мы не знаем, почему Ян дал комментарий, что у Магнуса своя VIP-комната, с лэптопом и так далее. Ничего такого нет. Действительно, вчера по просьбе Хенрика Карлсена мы допустили Магнуса в зону ФИДЕ. Это не комната Магнуса, не выделенная специально под него зона. И уж, конечно, там нет никаких технических средств для подготовки к партиям. Это зона для работников ФИДЕ.
Более того, я уже в личной беседе сказал всем топовым игрокам, что мы будем рады их видеть. Естественно, мы не можем вместить всех игроков турнира, естественно, трудно это формализовать — по рейтингу, рапид-рейтингу, или тем, кто выигрывал эти титулы раньше. Но нельзя говорить, что это выделенная комната, которая доступна только Магнусу Карлсену.
— В последнее время идёт большое обсуждение читинга (мошенничества) в шахматах. Какой античитерский контроль действует на этом турнире, были ли применены новые меры?
— Новое здесь трудно придумать. Но мы задействовали максимальные средства. Здесь можно подойти с двух сторон. Одна — задержка трансляции партий, то, что мы здесь делаем. Другая — проверка разными сканерами. У нас задействовано три вида сканеров, даже фактически четыре. Есть ручные металлодетекторы, нелинейные сканеры, улавливающие сигналы полупроводников, и теплосканеры, улавливающие тепло, которое исходит непосредственно от приборов, передающих сигнал. И на входах есть рамки приборов, похожие на тех, что стоят в аэропортах.
Вдобавок к этому у нас проводятся рандомные индивидуальные проверки игроков. Каждый тур выбирается определённое число участников, которые проверяются отдельно в закрытой кабинке на предмет приборов связи. Это максимальный уровень профилактики читерства, который возможен. И, честно говоря, проблема читерства куда в большей мере характерна для игры онлайн.
В официальных чемпионатах мы должны предпринимать все меры предосторожности для того, чтобы игрокам было спокойно, и чтобы даже возникающие подозрения не влияли на психологическое состояние игрока. Но в то же время проблема читинга в живых турнирах абсолютно не сравнима по масштабу с онлайном. В онлайн-турнирах это настоящее бедствие, о чем говорили и Крамник, и Каруана.
Многие гроссмейстеры говорят об этом лишь в кулуарах, потому что не хотят озвучивать подозрения, чтобы не нарваться на санкции или иски за клевету. Именно поэтому ФИДЕ не проводит официальные онлайн-чемпионаты мира.
— Перед началом турнира Хикару Накамура и Фабиано Каруана высказались на тему неудобной даты и места проведения. Насколько вам самим было удобно добираться сюда, и что вы думаете об этих претензиях?
— Я думаю, что претензии были в основном на тему того, как добираться до Самарканда, не дат. Они упомянули, что даты приходятся на Рождество, но мы уже много лет проводим в эти даты и практически никогда не слышали нареканий по этому поводу.
Да, для многих людей западной культуры Рождество — это время, когда хочется побыть с семьёй. Но для подавляющего большинства спортсменов это не критический момент, все понимают, что спорт есть спорт. Дата хорошая ещё и потому, что это завершение шахматного года, такой традиционный праздник на Новый год. Также очень удачно для аудитории телевидения и интернета, потому что люди находятся в отпусках и могут смотреть трансляции.
Что касается Самарканда, я согласен, что американцам, да и некоторым европейцам не очень удобно добираться. Но с другой стороны задача ФИДЕ — предоставлять возможности для проведения соревнований в разных частях планеты. Ведь, если вдуматься, спортсменам Узбекистана, Казахстана, Индии регулярно летать на чемпионаты в Европу тоже достаточно хлопотно и тяжело, не говоря уже о путешествиях в Америку.
Мы стараемся соблюдать необходимый баланс. Прошлый большой турнир — остров Мэн, Великобритания. Следующий — Торонто, Канада. Кажется, нам этот баланс удаётся соблюсти.
Что касается лично меня, то я до сих пор не знаю, как буду возвращаться в Израиль. К сожалению, в связи с войной регулярные рейсы в Израиль из Самарканда сейчас отменены, рейсы из Ташкента сократились до одного в неделю. Сюда прилетел заранее, чтобы заниматься организацией. Не было проблем, была гибкость с датами. Обратно не уверен, что удастся попасть домой на Новый год.
— В связи с чем именно Самарканд, а не Ташкент, выбран местом проведения?
— Мы долго обсуждали этот вопрос с узбекистанскими партнёрами. Решающим фактором оказался этот замечательный конгресс-центр. Когда нам сказали, что смогут обеспечить инфраструктуру, для нас это стало решающим фактором. Мы стремимся проводить турнир, чтобы было комфортно и игрокам, и зрителям, и для съемок.
Здесь ещё есть своеобразный кластер, игроки живут в пешей доступности до игрового зала. Это очень удобно и создаёт закрытую зону, где можно разместить участников, освещать события, давать интервью. Отдельно хочу поблагодарить Silk Road, потому что благодаря их поддержке пазл и сложился.
— Перед проведением и этого турнира, и олимпиады, наверняка был тендер между странами, желающими их у себя разместить. Какие факторы в заявках Узбекистана раз за разом заставляют выбрать именно нашу страну?
— Это смесь факторов. С одной стороны, мы видим популярность шахмат, которая обеспечивает поддержку сверху. Топовые шахматы — достаточно дорогой вид спорта. И здесь, безусловно, важна поддержка руководства страны.
Шахматная олимпиада — очень масштабное событие. Приезжают около 3000 человек более чем на две недели. Здесь должен быть посыл сверху. К сожалению, мы видим, что из западных стран редко приходят биды (предложения).
В последний раз из Италии был замечательный бид, но на голосовании он уступил Абу-Даби (речь об олимпиаде-2028). Ближайшая наша олимпиада пройдёт в Венгрии. Проект стал возможен благодаря поддержке правительства. Лично [премьер-министр Виктор] Орбан выразил желание провести там олимпиаду. Потому что шахматная олимпиада показывает лицо страны. Это одно из крупнейших спортивных событий в мире.
Ещё и немаловажно, что мы хорошо знаем наших партнёров. Знаем, какая работа стояла за успехами узбекистанских шахматистов. Много лет в Ташкент приезжают лучшие тренеры мира. Мы понимаем, что отношение к шахматам здесь позволяет проводить турниры высочайшего уровня. Есть несколько стран, которые раз за разом берут на себя мероприятия подобного уровня.
В Казахстане схожая картина, правда, там более развиты женские шахматы. Но и на государственном уровне, и на уровне компаний у нас есть хорошие партнёры. Но мы не ограничиваем себя одним регионом.
Турнир претендентов 2022 года был в Мадриде (Испания), 2024 — в Торонто (Канада). Этим летом мы проводили командный чемпионат мира по быстрым шахматам в Дюссельдорфе (Германия). У нас большие планы с индийскими партнёрами. Шахматы развиваются и как киберспорт, мы приглашены в Сингапур на первую киберспорт-олимпиаду. Поэтому, я бы сказал, комплекс причин, и мне кажется, Узбекистан заслуженно стоит в первых рядах.
Беседовал Георгий Шванов.
