Власти Узбекистана в последнее время все чаще задумываются над тем, как повысить привлекательность городов и населенных пунктов. Одних лишь обещаний починить столько-то километров водопровода или покончить с коррупцией уже недостаточно, нужная целая стратегия, во всем мире называемая урбанизацией.
Взгляды начальства на местах, как превратить вверенную им территорию в «город-сад», обращены к столичному опыту. Здесь они черпают идеи, как такое «садовое хозяйство» должно выглядеть через 10−20 лет. Например, хоким Сырдарьинской области Гофуржон Мирзаев сравнил такую трансформацию с легендарным американским «плавильным котлом».
Способы известны: перенос из мегаполиса в малые города фабрик, заводов, шахт, пароходов. Затем туда подтянутся всевозможные «сити» и прочий пластиковый и градостроительный новодел. В краткосрочной перспективе такие изменения не могут не радовать глаз. Но наука обустраивать города все-таки должна предусматривать более отдаленные горизонты планирования.
В стране по-серьезному озадачились урбанизмом совсем недавно. Президент Шавкат Мирзиёев в декабре 2018 года поставил стратегическую цель: к 2030 году доля городского населения должна вырасти с 50,6% до 60%. Подготовкой и реализацией 12-летней программы по выходу на указанные рубежи должно было заняться специально созданное Агентство урбанизации при Министерстве экономики и промышленности.
Однако, проработав чуть более года, новая структура была ликвидирована, ее функции поглотило созданное Министерство экономического развития и сокращения бедности. Пока нельзя точно сказать, насколько серьезно очередная ведомственная реструктуризация сказалась на темпах процесса урбанизации. Но очевидно, что поточный метод «городов-садов» уже нуждается в корректировке.
По данным экспертов ООН, уже в 2007 году жителей городов по всему миру стало больше, чем сельских. В 2014 году горожан было уже 54% — около 4 миллиардов. По расчетам, к 2050 году в городских «джунглях» будет проживать 66% всех людей планеты (за 100 лет до этого 70% населения жили вне городов). Между тем, урбанизированный мир переживает период второй волны — это когда жители малых и средних городов переезжают в мегаполисы.
Индустриальная эпоха XX века способствовала росту городов. Экстенсивный способ развития экономики звал людей в дорогу на новые рабочие места. Разрушение Советского Союза разорвало прежние цепочки связей, и многие моногорода пришли в упадок. Для наглядности, например, погуглите нынешние фото Ангрена.
Простой перенос тяжести производственных мощностей из мегаполиса в провинцию уже не работает. Сегодняшний город должен быть обязательно подключен к глобальной цепочке разделения труда, минуя столицу. Если построить в малом городе завод, который будет слабо интегрирован в эту цепь, то эффект от такого предприятия будет незначительным, а люди вновь потянутся в столицу.
Свежий отечественный пример: новый нефтеперерабатывающий комплекс в Джизакской области должен был стать одним из магнитов урбанизации в этом регионе. Однако этого не случилось, и сейчас здесь нужно искать новые точки. Для упомянутой выше Сырдарьинской области главным фактором развития остается ее логистический потенциал. Но конкурентные транзитные предложения соседнего Казахстана могут нивелировать все эти плюсы. И тогда — чемодан, вокзал, Ташкент.
С другой стороны, продолжать видеть столицу одновременно центром промышленности, высоких технологий, науки и культуры — идея заманчивая, как над небом голубым есть город золотой. Впрочем, мировая практика показывает, что практически любая столица — это спрут, который переплетает в себе, прежде всего, финансы, торговлю и чиновничий аппарат. Наукограды, университетские города и технополисы сегодня сосредоточены не в мегаполисах, а в малых городах.
Пока остается загадкой, каким образом власти смогут привлечь в регионы главный костяк населения таких малых городов — ученых, программистов, медиков, преподавателей, юристов. Именно они в буквальном смысле открывают малые города для остального мира. Придумать, как по разнарядке сверху удержать в глубинке учителей и врачей еще можно, а вот как быть, к примеру, со служителями Мельпомены или хайтека — ума не приложу.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
