Как трудно преодолимые административные барьеры обусловливают и усугубляют разрыв в экономическом развитии регионов в Узбекистане. Статья Бехзода Хошимова и Нуриддина Икромова.

В предыдущей статье мы говорили о важности открытия рынка труда Ташкента для экономического развития страны. Вывод из статьи был однозначным: отмена прописки приведет к росту доходов всех граждан.

Конечно, не может не радовать, что режим прописки несколько смягчился с прошлого года, но барьеры для переезда все равно существенны. Более того, Министерство внутренних дел ранее официально заявило, что отмены прописки в скором времени ожидать не приходится.

Представитель МВД резонно отметил, что если будет равенство уровня жизни во всех регионах, вопрос прописки сам собой исчезнет с повестки дня. Он прав насчет большого неравенства в уровнях жизни в регионах страны. По данным Госкомстата, в среднем жители Каракалпакстана или Джизака зарабатывают в три раза меньше, чем жители Ташкента. То есть, интуитивно можно понять рассуждения властей: если доходы между регионами с поправкой на покупательскую способность будут одинаковы, то никто, возможно, не захочет никуда переезжать.

К сожалению, представитель МВД путает следствие и причину. Он в этом не одинок. Многие читатели, прокомментировавшие предыдущую статью, выражали схожее мнение.

На самом деле неравенство региональных доходов в Узбекистане является следствием барьеров для внутренней миграции. Проще говоря, прописка в Узбекистане — это и есть та причина, по которой большинство регионов беднее Ташкента.

Прописка никак не помогает сгладить региональное неравенство в доходах, а наоборот, сильно ужесточает это неравенство.

Если мы сможем уменьшить барьеры для внутренней миграции, то доходы между регионами заметно выравняются за счет повышения доходов в отстающих регионах. А если ужесточить режим прописки, то неравенство обязательно увеличится из-за обнищания регионов.

Мы говорим об этом с большой долей уверенности, благо это хорошо изученная тема в современной науке: есть ряд теоретических и хорошо зарекомендовавших себя эмпирических работ в этой области, на которых мы основываем свои выводы.

Как происходит сглаживание региональных различий в доходах?

Хорошим примером изучения сглаживания неравенства между регионами служат временные спады деловой активности и то, как отдельные регионы преодолевают такие спады. К примеру, в 1987 году в Массачусетсе безработица была в два раза ниже, чем в среднем по США, а через четыре года — на 30% выше среднеамериканской. Именно с этого примера начинают свою известную работу, опубликованную в 1992 году, профессор Массачусетского технологического института (MIT) и главный экономист МВФ Оливье Бланшар и его коллега из Гарвардского университета Лоуренс Катц.

Они эмпирически показывают, почему миграция внутри страны является ключевым решением проблемы неравенства доходов между регионами.

Логика модели Бланшара и Катца проста: когда падает спрос на рабочую силу в регионе, естественно, возрастает безработица и снижается уровень заработных плат. Но если люди могут беспрепятственно эмигрировать в более успешные регионы, то эффект спада нивелируется за счет оттока рабочей силы, и безработица возвращается к показателям до начала сокращения. Более того, зарплаты в депрессивном регионе не сокращаются, а разница в уровнях жизни между регионами сводится на нет.

Авторы показывают, что чем труднее (по разным причинам) переезд из региона, тем тяжелее переживают экономические потрясения его жители. Поэтому если из вашего города относительно легко переехать в другой город, то в случае экономического спада в вашем городе зарплаты практически не уменьшатся, а безработица не сильно возрастает. То есть, экономика региона быстрее восстанавливается от экономических шоков.

Конечно, в США никогда не было института прописки. Поэтому работа Бланшара и Катца касается экономических барьеров для миграции, а не административных. Прописка в Узбекистане — это административный барьер, тогда как, например, транспортные расходы на переезд являются экономическим барьером. Условно, если вы живете в отдаленном регионе и переезд в другой, более успешный регион стоит дорого (как высоки и остальные расходы, связанные с поиском работы в чужом регионе), это является экономическим препятствием для миграции.

То есть, существует ряд барьеров, которые достаточно трудно преодолимы, вкупе с административным барьером — пропиской, и все они делают внутреннюю миграцию в Узбекистане невозможной для подавляющего большинства жителей страны. Поэтому, если следовать модели Бланшара и Катца, мы должны видеть серьезную разницу в доходах между регионами, что, в принципе, точно описывает нашу действительность.

Такие же исследования, основываясь на европейских данных, провели экономист МВФ Йорг Декрессен и профессор Европейского института управления бизнесом (INSEAD) Антонио Фатас. Используя модель Бланшара и Катца, Декрессен и Фатас сопоставили данные США и Западной Европы о миграции. Они обнаружили, что в Европе мобильность населения намного ниже как внутри стран, так и между ними. Именно поэтому региональные спады в Европе гораздо более болезненны и длятся намного дольше. Конечно, в Европе тоже нет института прописки, ограничивающего движение людей. Относительно низкая мобильность в Европе объясняется сильной зарегулированностью рынка труда и другими неадминистративными барьерами (например, языковое различие). В США, как оказалось, барьеров намного меньше и, соответственно, разница уровня жизни между регионами не такая большая.

Схожие результаты изучения миграции существуют и для относительно бедных стран. Сима Жаячендрен из Северо-Западного университета США на основе данных из Индии показывает связь между колебаниями доходов и частотой дождей. Частота и интенсивность дождей сильно влияют на урожайность и, соответственно, на спрос на рабочую силу. Когда в каком-то регионе наступает относительная засуха, крестьяне должны перебираться в другие регионы в поисках работы.

Для нас из работы Жаячендрен важно следующее: чем сложнее переезд в случае неудачного года (в погодном смысле), тем больше сокращаются доходы в регионе и вырастает безработица. Другими словами, если региону в каком-то году не повезло с дождями и если люди могут относительно легко переезжать, то доходы людей не сокращаются. А если переезд относительно дорогой, то и доходы населения существенно сокращаются из-за недостатка дождей. Опять же, в Индии тоже нет проблем с пропиской — это экономические барьеры мешают переезду.

Мы неспроста сказали, что статья Бланшара и Катца известная. Примерно такую же работу проделали с данными из восточноевропейских стран экономисты ЕБРР Фабиан Борнхорст и Саймон Коммандер, а на российских данных исследования проверили экономисты МВФ Гухун Квон и Антонио Спилимберго. Результаты и этих исследований вполне предсказуемы: уровень неравенства российских регионов намного выше, чем во многих восточноевропейских и даже в посткоммунистических странах. Более того, не наблюдается тенденция уменьшения этого неравенства.

Причины опять же в барьерах на внутреннюю миграцию. Из-за барьеров на миграцию во многих депрессивных российских регионах работники выбывают из доли экономически активного населения, что лишает эти регионы возможности будущего развития.

Но о каких барьерах идет речь? Ведь в России тоже не существует института прописки. Ответ на этот вопрос, как ни странно, хорошо изучен. Профессор Сиднейского университета Юрий Андриенко и главный экономист ЕБРР Сергей Гуриев в своей статье отвечают на этот вопрос, и звучит он так: россияне из бедных регионов просто не могут позволить себе переезд. В самых депрессивных регионах, откуда люди больше всего хотят уехать, очень тяжело найти средства для переезда. Для социально уязвимых слоев населения это еще тяжелее. Андриенко и Гуриев этот феномен называют «ловушкой бедности»: когда в регионе все очень плохо, и люди хотят уехать, но не могут себе позволить переезд. По расчетам авторов, в такой «ловушке бедности» находятся примерно 30% населения России.

Несмотря на то, что подобные исследования не проводились на данных Узбекистана, для нас они имеют особое значение. Узбекистан — одна из очень немногих стран в мире, в которой барьеры для внутренней миграции закреплены на законодательном уровне. Административные барьеры для миграции зачастую непреодолимы или преодолимы за очень большие деньги. А это очевидно ухудшает и так столь сильное неравенство между регионами.

Как видно по результатам исследований по России, даже без административных барьеров чисто экономические барьеры не позволяют региональным неравенствам сгладиться. Тем более что доходы россиян в среднем значительно выше, чем доходы узбекистанцев (на 2018 год — 11 тысяч и 1,25 тысячи долларов соответственно). У нас тоже, как и в России, значительная часть населения не могут себе позволить переехать в более благополучный регион. Если в России этого не могут позволить 30% населения, мы боимся предположить, какой процент узбекистанцев не имеют на это возможности.

У нас тоже люди хотят уехать из села, потому что заработные платы низкие, но возможность кредитования практически отсутствует, и у людей нет сбережений, поэтому большинство не может позволить переезд. Однако для местных чиновников и работодателей такое положение дел может быть вполне приемлемо: им не приходится конкурировать с работодателями из других регионов и можно платить мизерные зарплаты, не боясь потерять работника.

Невозможность миграции деструктивна и с социальной точки зрения. Из-за невозможности переезда (в более благополучные регионы) женщинам приходится уходить с рынка труда, а люди постарше «выталкиваются» на пенсию.

Более того, большинство людей не заинтересованы в получении хоть какого-либо образования или квалификаций: ведь при отсутствии конкуренции на рынке труда за квалификацию не платят. Вкладываться в образование и получение навыков, когда за это не платят, не имеет смысла. Поэтому люди перестают видеть ценность знаний и навыков.

Если можно просуммировать аргументы, то вывод такой: отмена прописки, безусловно, поможет обеспечить равенство доходов между регионами и привести к росту экономики. Соответственно, наличие административных барьеров обязательно усугубляет и так достаточно сильную проблему неравенства и негативно сказывается на росте экономики.

Хочется подчеркнуть, что устранение административных барьеров, в данном случае отмена прописки, стоит абсолютно бесплатно, а выгода для общества неимоверно высока. У нас есть возможность сделать страну богаче, ни копейки дополнительно не расходуя из бюджета (возможно даже экономя средства).

Трудовая миграция в города, особенно в Ташкент, является ключом к экономическому росту страны и возможностью обеспечения социально-экономического равенства для всех граждан.

Получается, что когда мы якобы ждем «равенства» в уровне жизни между регионами, не отменяя прописку в Ташкент, мы систематически и последовательно лишаем возможности все остальные регионы когда-либо приравняться по уровню жизни к Ташкенту. Если мы и дальше будем ограничивать прописку в Ташкенте, единственной реальной возможностью приравнять доходы между регионами остается сделать Ташкент в три раза беднее.

Когда дело касается прописки, юрист задается вопросом, соответствует ли этот запрет на переезд в столицу духу Конституции. А философ юриспруденции задается вопросом: «Справедлив ли этот запрет?», даже если он формально законен. Нам, конечно, интересно услышать заключение Конституционного суда по этому вопросу. Но мы экономисты. Поэтому, мы задаемся вопросом: «Эффективно ли это?»

Эффективность, на языке экономистов, есть мерило совокупного благосостояния общества. Благосостояние общества зависит от того, насколько производительно данное общество распоряжается имеющимися ресурсами. То есть эффективность — это мерило того, насколько «правильно» общество распределяет блага. Насчет прописки ответ очевиден: в экономическом смысле это неэффективно как для всего общества, так и для каждого отдельного жителя. Прописка не позволяет нам эффективно распределять человеческие ресурсы и делает нас беднее, останавливая экономический рост и усугубляя неравенство возможностей в стране.

Бехзод Хошимов — экономист, докторант бизнес-школы Университета Висконсина в Мэдисоне (США). С мая 2016 года работает исследователем в Вайнартском центре предпринимательства. Имеет степени магистра экономики Университета Висконсина и бакалавра математики Нанянгского технологического университета (Сингапур). Член экспертного совета «Буюк келажак».

Нуриддин Икромов — профессор Университета штата Калифорния в Сакраменто. Читает лекции по экономике городов (urban economics), региональному развитию, недвижимости и финансам. Занимается исследованиями в области экспериментальной экономики, поведенческих финансов и экономики недвижимости. Его исследования были опубликованы в лучших профильных научных изданиях, таких как Real Estate Economics. Получил степень доктора наук (PhD) в бизнес-школе Университета штата Пенсильвания.

Мнения авторов могут не совпадать с мнением редакции.

Фото Нуриддина Икромова: Steve McKay / Sacramento State.