Экономист, старший научный сотрудник Международного исследовательского института продовольственной политики (IFPRI) Комилжон Акрамов в недавнем интервью проекту «Экономика Хошимова» рассказал о первой большой ошибке в экономической политике страны.
Автор проекта, экономист Бехзод Хошимов отметил, что раньше между ВВП Узбекистана и Казахстана не было разницы, а на сегодняшний день Казахстан обошёл соседа по этому показателю почти в 3 раза (ВВП Узбекистана по итогам 2022 года — 80,39 млрд долларов США, ВВП Казахстана — 220,5 млрд), а по ВВП на душу населения — в 5 раз (11,5 тысячи против 2255 долларов).
Он спросил, какой была первая большая ошибка в экономической политике, после чего Узбекистан «ушёл вниз по наклонной».
Комилжон Акрамов, работавший в 1990-е годы заместителем начальника департамента Центрального банка Узбекистана, отметил, что после обретения независимости и введения в обращение национальной валюты (сума) «ситуация была не такой плохой в первые два года».
«Узбекистан тогда был сырьевой экономикой, сейчас тоже, но ситуация немного улучшилась. В то время основными экспортными [товарами] были золото и хлопок. Если посмотреть в динамике, то в первой половине 90-х были относительно высокие цены на золото и хлопок на мировом рынке. Во второй половине 90-х цены начали снижаться. Если сравнить 1994 и 1997 годы, разница [в цене] составляла около 70−80%», — рассказал он.
По его словам, 1996 год стал тяжёлым для сельского хозяйства Узбекистана.
«Были субъективные и объективные причины. Старая система разрушилась, а новая ещё не была создана… В 1996 году планы по хлопку не были выполнены, земли не были вспаханы… Тогда перед правительством и президентом стояла задача: „Что делать?“ Цены на хлопок падают, цены на золото падают, ситуация усугубляется», — вспоминает он.
Экономист сообщил, что в то время существовала совместная программа с Международным валютным фондом «stand by».
Stand by — кредит, который предоставляется странам-членам МВФ для определённых, согласованных с фондом целей на основе соглашений «стэнд-бай». Они предполагают, что страна получает гарантию того, что она сможет автоматически получать иностранную валюту до суммы, о которой достигнута договорённость, в любое время, в течение срока действия соглашения при соблюдении его условий. В современных условиях главным назначением кредитов «стэнд-бай» является кредитование макроэкономических стабилизационных программ.
«Они давали деньги на поддержание бюджета страны или обменного курса, в целом на поддержание общей макроэкономической стабильности. Но должны были быть выполнены определённые условия. Есть и технические условия. Например, определялось месячное значение [денежных] агрегатов, нельзя было превышать показатель. Также были требования о том, какой должна быть денежная масса (все выпущенные государством денежные средства, включая наличные и безналичные — ред.)», — отметил он.
«В конце 1996 — 1997 года нужны были средства для вспашки земель и других целей. Самый простой способ — эмиссия денег за счёт кредита Центрального банка, то есть печатание денег. В МВФ были против, сказали, что не нужно этого делать. Но нужно было решение», — рассказал экономист.
Комилжон Акрамов отметил, что сейчас в Узбекистане сельское хозяйство играет большую роль в экономике, но тогда она была огромной. По его словам, в то время предлагалось использовать свободные средства в экономике с компенсацией процентов со стороны Центрального банка, но «указанной суммы не хватало».
«Последним решением было то, что напечатали деньги… В итоге большой объём необеспеченных денег поступил в экономику. Деньги в итоге пришли на валютный рынок. После этого спрос [на валюту] резко увеличился. С одной стороны, валютные поступления падают из-за низких цен на золото и хлопок. Таким образом, на фоне попадания большого объёма сумов на валютный рынок и падения валютных поступлений произошёл „двойной шок“. В результате им пришлось закрыть конвертацию, поскольку они всё равно не могли ничем обеспечить [спрос]. В то время нужно было согласиться на резкое падение курса сума, это было трудным, но более правильным решением», — сказал он.
Экономист отметил, что в то время в Центральном банке была небольшая команда, которая понимала ошибочность этого решения.
«Но тогда мы не осознавали, насколько дорого это всё обойдётся, мы не могли предвидеть, что за одной ошибкой будут следовать другие ошибки. Во-вторых, мы не знали, как долго это продлится. После одной ошибки совершали другие. Чтобы их исправить, печатали ещё больше денег. Потом начались ограничения наличных денег, чтобы исправить ситуацию на валютном рынке. Поэтому появилась разница между наличными и безналичными деньгами. И чтобы исправить это, совершили ещё много других ошибок», — заявил Комилжон Акрамов.
По его словам, тогда у руководства Центрального банка «было понимание» ошибочности этого решения, «но не было возможности» это предотвратить.
«Тогда у руководителя миссии Международного валютного фонда спросили, что будет с курсом валюты, если правительство примет рекомендации. Он ответил, что не знает, что будет, это знает рынок. Он говорил, что это будет зависеть от нашей политики, никто не знает, что будет с курсом через месяц или полгода… Тогда к нам приезжал Стэнли Фишер, первый заместитель главы Международного валютного фонда. Тогда он был одним из лучших макроэкономистов», — сказал он.
В марте 2021 года первый заместитель председателя Сената Олий Мажлиса Садык Сафаев рассказывал, что внутренний триггер сворачивания и изменения экономической системы Узбекистана имел место в 1996 году, когда был ограничен доступ к конвертации валюты.
Речь идёт о постановлении Кабинета министров №405 «О повышении эффективности использования централизованных валютных ресурсов для импорта потребительских товаров» от 19 ноября 1996 года. Документом были отменены все патенты Центробанка, дающие право конвертации юридическим и физическим лицам, и введены лицензии на конвертацию только для крупных супермаркетов, СП или для поставщиков «жизненно важных ресурсов».
Садык Сафаев отметил, что ограничение конвертации объясняли тем, что «страна не может тратить золотовалютные ресурсы на покупку жвачки».
Либерализация валютного рынка Узбекистана началась с 2017 года — после смены руководства страны в 2016 году.
Видео
