На прениях в рамках завершающегося в Бухаре судебного процесса по уголовному делу о событиях в Каракалпакстане 1−2 июля выступили обвинители, адвокаты и все подсудимые, кроме Даулетмурата Тажимуратова. Он должен выступить в понедельник.
Среди 22 обвиняемых в четверг выступил блогер и учредитель сайта Ayama.uz Бахтияр Кадирбергенов (1986 года рождения), сообщает корреспондент «Газеты.uz» Шухрат Латипов. Ранее мы публиковали выступление в суде журналистки Лолагул Каллыхановой.
Бахтияру Кадирбергенову предъявлены обвинения по части 3 статьи 244 (организация массовых беспорядков, сопровождающихся насилием над личностью, погромами, поджогами, повреждением или уничтожением имущества, сопротивлением представителю власти с применением или угрозой применения оружия либо других предметов, используемых в качестве оружия, а равно активное участие в массовых беспорядках) и пункту «г» части 3 статьи 277 (хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти или общественности, выполняющему обязанности по охране общественного порядка, либо иным гражданам, пресекающим хулиганское поведение) Уголовного кодекса Узбекистана.
«Газета.uz» публикует перевод выступления Бахтияра Кадирбергенова с каракалпакского языка.
В первую очередь, я хочу сказать, уважаемый судья, вы «балуете» подсудимых. Большое спасибо! Сижу, удивляюсь. До этого я участвовал в нескольких судебных процессах в качестве защищающего, подсудимого, потерпевшего, в разных ситуациях, с разных позиций. Но такого суда я до сих пор не видел. Вот почему я хочу сказать вам и вашим советникам тысячекратное спасибо.
Я не юрист. Поэтому полностью не знаю статьи, разделы, части Уголовного кодекса, Уголовно-процессуального кодекса. Но правду сказать надо. Потому что часть обвинений, которые прокуроры выдвинули против меня вчера, были правдой, часть — ложными, а часть даже не упоминалась.
Поэтому я хочу выразить свою благодарность гособвинителям. Возможно, в некоторых местах они проявили человечность. Потому что я очень хорошо знаю, что часть 3 статьи 244 предусматривает [наказание] от 10 до 15 лет [лишения свободы]. Мне же запросили 7 лет. Будучи обвинителями, они с позиции гуманизма, возможно, думали о выгоде для меня или для моей семьи. Вот почему я хочу сказать им тысячекратное спасибо.
В то же время я должен сказать следующее. Причина в том, что среди 39 следующих подсудимых (по уголовному делу, выделенному в отдельное производство, — ред.) есть близкие мне люди. Если я не скажу, что есть правда, а что неправда, то завтра они могут от этого в какой-то степени пострадать. Поэтому поймите меня правильно, прокуроры, обвинители, я должен рассказать некоторую правду.
В моём деле по этому процессу только один пострадавший. Человек по имени Идрисов Жахангир. Он пришёл сюда со своей экспертизой, заявив, что получил травму. Во время вопросов и ответов он сказал, что получил эту травму не от меня. Он сказал, что у него была травма ещё до знакомства с Бахтияром Кадирбергеновым. Пожалуйста, примите это во внимание. Чтобы подтвердить это, вчера в качестве свидетеля пришёл молодой человек по имени Нурсултан Давлетназаров. Он также говорит, что не видел, чтобы эти двое дрались. Он сказал, что видел их только спорящими у кассы.
Дополнительно хочу сказать, что в деле есть видео. Там не было случая, чтобы я нанёс травму этому человеку. Прошу вас пересмотреть это.
По поводу 244-й статьи сюда пришли несколько свидетелей. Среди них Бахтияр Жуматаев, Сейтбеков Караматдин, Исмаилов Тимур. В разговоре с ними выяснилось, что самой большой моей ошибкой были слова «Давайте захватим Жокаргы Кенес». Я сказал им это, не буду скрывать. Я признаю это. Есть только одно «но». Я не знаю, учитывалось ли, почему я сказал эти слова. Если вы помните, в январе 2022 года такие события произошли в Казахстане.
Мне в голову пришла мысль: начался комендантский час, народ [в Казахстане] этому не подчинился. [Тогда] пришлось стрелять. Тогда, чтобы такое не повторилось в нашей стране, обратите внимание, до 23:00 часов 2 июля я не говорил о захвате какого-либо места или чём-то подобном.
Мы просто обменивались информацией. Ничего больше. Мы вспомнили об этих действиях после объявления комендантского часа. Мы сказали это на эмоциях. И здесь есть вина с моей стороны. Я признаю это… Тогда это никто не поддержал. Никто даже не вышел из дома и не сказал «Давай сделаем это». Ни Жуматаев Бахтияр, ни Сейтбеков Караматдин, ни Тимур Исмаилов, ни кто-либо другой…
Стенограмма есть в деле. Услышав мои слова, они были шокированы. Там есть также такие слова, как «Что ты делаешь, что ты говоришь, ты в своём уме?» Была такая ситуация. Я и сам сидел дома до тех пор, и потом сидел, мы сказали это только для того, чтобы не было смертей людей. Это было сказано, чтобы они не были уничтожены.
Прошу вас, да, я виновен, но прошу обратить на это внимание с учётом того, что не было результата, последствий.
Позвольте мне сказать вам самое главное, уважаемая судебная коллегия. Возможно, я сказал это в начале. Скажу это повторно… На этом процессе есть всё — стенограмма нашего разговора за три дня, записи телефонных разговоров, все мои действия. Мне несколько человек из нескольких районов [писали]: «Бахтияр, давайте проведём митинг. Давайте организуем и так далее».
До 1 июля, до того, как вышло видео (обращение Даулетмурата Тажимуратова перед мечетью, где он сообщает, что запросил разрешение на проведение законного и мирного митинга — ред.), несколько человек звонили и говорили: давайте проведём митинг, сделаем то, это… Я всё это отверг. Причина в том, что я не поддерживал незаконные действия. Только после просмотра видео, снятого у мечети, я начал действия.
Вы можете сравнить все разговоры, открыв дело. Когда вышло видео, когда этот человек начал… Просмотрите всё тщательно… Можете просмотреть в виде графика или как-то ещё, с моей стороны ничего не делалось. К несчастью, я оказался в заблуждении. То есть я подумал, что есть разрешение, когда я услышал про законный митинг, я дал «полный газ».
Я должен также сказать. Я реально «попал». Если бы я не увидел это видео, я бы уже давно переехал. Я изучал разные страны, такие как Канада и Австралия, чтобы понять, куда я могу переехать. Я даже начал готовиться к переезду. Причина в том, что здесь происходят правонарушения. Я пришёл к выводу, что не буду здесь жить. Если бы я не увидел эти видео, я бы уже переехал. Уважаемый суд и судебная коллегия, я прошу вас принять это во внимание. Я не планировал это заранее. Других подобных случаев нарушения порядка не было. Поэтому прошу вас учесть вышесказанное.
Если мои слова вырежут и покажут людям, хочу сказать одну вещь и людям, и руководителям. Сколько людей, к несчастью, умерли. Сколько людей пострадали. Мы сами во время тех событий нуждались в точной, достоверной информации. Мы не знали, что было правдой, а что ложью. Мы искали [информацию] по телевидению, искали по радио. Мы ничего не могли найти.
Приведу простой пример, когда на наши телефоны пришло сообщение о том, что статьи 70−71−72−74−75 Конституции не будут изменены, после того, как мы это чётко услышали, многие люди вернулись домой [с улиц]. Всего одно SMS вернуло столько людей!
Моя просьба: не дай Бог, в таких ситуациях нельзя выключать радио или телевидение. Именно здесь люди должны получать точную и достоверную информацию.
Всего этого можно было избежать. Может быть, никто бы не погиб, не погибли бы 19 человек. Или те, кто был ранен, не были бы ранены. Моя просьба, чтобы телевидение и радио не выключались. Я и сам не знал, кому верить. Отовсюду поступала самая разная информация. С улицы доносились разные звуки. Я, честно, не могу выразить это словами. Я не думаю, что в каракалпакском языке для этого есть подходящее слово. Мой маленький ребёнок не мог спать. С одной стороны, я разговаривал по телефону со всеми. С другой стороны, моей супруге стало плохо. Поэтому телевидение и радио нельзя выключать в таких ситуациях.
Своё последнее слово я скажу позже.
