Заместитель премьер-министра Узбекистана, министр финансов Джамшид Кучкаров на встрече с журналистами во вторник объяснил, почему необходим пересмотр ценообразования на энергоресурсы и чем новое ценообразование будет отличаться от предыдущих годов. «Газета.uz» публикует главное из выступления главы Минфина.
Почему нужно повышать цены
«Многие пишут, почему Узбекистан сравнивают с Россией или Казахстаном, если заработная плата другая. Очень правильный вопрос. Поэтому в [распространенном Минфином] материале мы указали цены в России и Казахстане, а также постарались привести примеры Кыргызстана и Таджикистана. По сравнению с последними странами наша экономика намного больше, но доходы населения почти на одном уровне. Мы ожидаем инфляцию на уровне 15%, а что касается цен, например, мы повышаем стоимость потребления газа всего лишь на 10% до 320 сумов за 1 кубометр (в эквиваленте 3,9 цента). В Казахстане стоимость газа составляет 9,3 цента, в России — 10,1, в Кыргызстане — 20,7 цента за 1 кубометр. Мы повышаем цены, потому что себестоимость энергоресурсов превышает цену, по которой реализуется голубое топливо. Если я скажу пекарю хлеба в моей махалле продавать продукцию по 800 сумов, то он закроется».
«Энергетическая отрасль должна превратиться в бизнес»
«В конечном счете и газ, и электроэнергия — это бизнес. Почему эти отрасли должны превратиться в бизнес? Потому что пока они не превратятся в бизнес, туда не придут частный сектор или иностранные инвестиции. Когда эти отрасли начнут приносить прибыль, тогда и предприниматели будут стремиться к ним. Почему на каждом углу открывают аптеки? Потому это дело прибыльное, иначе половина из них уже давно бы закрылась. Поэтому и газ, и электроэнергия, и бензин постепенно должны стать частью бизнеса».
«Я читал сообщения, что мы повышаем, повышаем цены, но хищения продолжаются. Какие меры принимаются в этом направлении? Очень правильный вопрос. Еще говорят, что не модернизируются линии электропередач, оставшиеся со времен СССР, нет корпоративного менеджмента, нет транспарентности. Это на 100% верные недовольства и предложения. Я постараюсь на них ответить. Во-первых, люди жалуются, что после повышения зарплаты резко повышаются цены. Всегда так было, это правда. Причина: раньше после объявления о росте зарплаты курс на „черном рынке“ также повышался. Если я повышаю зарплату на 20%, через два месяца максимум курс на „черном рынке“ также девальвировался на 20%, и зарплата в 100 долларов оставалась на уровне 100 долларов».
Фундаментальная разница нового повышения тарифов
«Есть фундаментальная и локальная разница в повышении тарифов по сравнению с предыдущими годами. Во-первых, нынешнее повышение цен происходит в рамках современной макроэкономической политики. Одна из самых больших диспропорций наблюдалась в том, что правительство покупает хлопок и зерно по очень низкой цене. У фермера покупали по низкой цене, потому что официальный курс был переоцененным. Мы продавали хлопок фермера на мировом рынке по рыночным ценам, тогда как фермер получал от правительства деньги ниже равновесной цены на рынке. Если раньше фермеры имели долги по солярке и минеральным удобрениям, то сегодня, после либерализации валютного рынка, фермеры за месяц в качестве аванса перевели около 250 млрд сумов за солярку и минеральные удобрения. Производители солярки и удобрений, использующие в производстве электричество и газ, вовремя оплачивают долги за расходуемые ресурсы. А те, в свою очередь, платят налоги».
«Если в 2017 году доходы бюджета по отношению к ВВП составляли 19,6%, то в этом году мы ожидаем 22,8%. Раньше мы говорили, что мы сократили налоги, и налоговая нагрузка на экономику снизилась. Но это происходило не за счет снижения налоговых ставок, а из-за увеличения недоимки (не уплаченный в срок налог — ред.). При повышении цены мы не могли получить деньги, субъекты не платили друг другу, и в итоге доход бюджета был низким. Сегодня, после увеличения дохода бюджета на 3,2%, никто не скажет, что выросла налоговая нагрузка на экономику, так как в 2018 году мы не повышали налоговые ставки. Дело в том, что улучшилась собираемость налогов, субъекты начали платить друг другу, начал работать рыночный механизм».
«Курс валюты. Если в прошлом году мы начинали с 8100 сумов за доллар, то сейчас 8226 сумов. Нужно отметить, что курс доллара снижался до 7800 сумов. Если сравнить максимальную и минимальную точки, то изменение курса происходило в пределах 5%. Сейчас изменение цен будет осуществляться в правильной макроэкономической среде».
«Вторая разница — мы начинаем реформу отраслей. Скоро выйдет постановление [президента] по „Узбекэнерго“ (вышло в тот же день). Это неправильная структура. Эта компания единолично охватывала все этапы реализации электроэнергии — от производства до поставки конечному потребителю. Это вертикально интегрированная структура. Наверное, в мире такая структура осталась в 10 странах. Будут приняты меры по реформированию электроэнергетической отрасли».
«Совместно с французской компанией Veolia мы подписали меморандум, согласно которому в течение шести месяцев она разработает ТЭО для проекта. У нас есть в планах заключить концессию с ними по передаче системы распределения электроэнергии в Андижане, Фергане, Намангане».
«Государственная организация — как капризный ребенок»
«Мы каждый год повышаем тарифы, но без реформ этого никогда не будет достаточно. Эффекта нет. Так как действующая структура не заинтересована в получении дохода и снижении издержек. Это не бизнес».
«Государственная организация похожа на капризного ребенка в семье, которому уже 30 лет, а он до сих пор просит у отца деньги. Нам не нужны такие, тем более, мы не их отцы».
«Такая же реформа будет проведена в „Узбекнефтегазе“. За последние три года мы повышали цены на газ, но для предприятий в структуре „Узбекнефтегаза“, которые занимаются добычей, стоимость росла не так сильно. Кроме того, вопросы нефтепереработки. И здесь основную часть доходов переводили в нефтебазы. Переводили не для того, чтобы воровать, а потому что нефтебазы входили в число малых предприятий и платили единый налог. Поэтому завод осознанно приводили в убыточное состояние, в то время как нефтебазы были прибыльные. Если бы завод был прибыльным, то я брал бы у него НДС, налог на прибыль, акцизы
«Наша цель — реформа, а не поддержка»
«Наши специалисты провели интересный опыт. Они сделали фотографии Узбекистана в ночное время из космоса, сравнили их в разные годы и вывели определенный индекс освещенности. Если в 2005 году индекс условно составлял 80 пунктов, то в 2015 году он составлял столько же или ниже. А как же мы экономически растем?»
«Нужно реформировать эти секторы, мы не имеем в виду их поддержку, а реформу. Государство обязано поддерживать образовательную сферу, частично систему здравоохранения, но никак не энергетический сектор или компанию „Узбекнефтегаз“. Это не дети государства».
«Цены на хлеб не повышены, а либерализованы»
«Мы не повысили, а либерализовали цену на хлеб. Государство не должно продавать муку, хлеб, электроэнергию. Оно должно обеспечивать справедливую торговлю, иначе государство никому не нужно. Мы отпустили цены на хлеб, чтобы фермеры перестали страдать. Реформы в любом государстве должны начинаться с сельского хозяйства. В Китае, Вьетнаме начинали с этого сектора. Бедный пенсионер раньше покупал две буханки за 1300 сумов и получал 1000 сумов „помощи от государства“, которое по факту забирало эти деньги у фермеров. В это время богатые слои населения, которые покупали 10 буханок в день для мардикеров, „экономили“ 5000 сумов».
«Народ не должен платить»
«Не могу сказать, что в этих сферах нет коррупции и хищений. Чтобы этого не было, нужно их превратить в бизнес-структуры. Прибыль мукомольных заводов очень маленькая, но вы не услышите, чтобы кто-нибудь сказал, что не хочет работать здесь. Это „кривой“ бизнес. Ежегодно директора и завскалдом отправляются за решетку, на их место приходят другие, и это продолжается».
«Люди не должны платить за хищения в „Узбекэнерго“ или „Узбекнефтегазе“, но сейчас стоимость ресурсов действительно низкая».
Проблемы ГЧП
«Перед поездкой в Турцию в августе президент Шавкат Миромонович попросил меня изучить, как Турция строит мосты, больницы и другие объекты инфраструктуры. Турция — чемпион мира по государственно-частному партнерству. К сожалению, в Узбекистане, не считая детских садов, нет ни одного результата по ГЧП. Почему? Мы предложили турецкой „Ренессанс Холдинг“ построить дорогу и туннель ниже перевала Камчик. Компания даже провела исследовательские работы. Но нам не хватило знаний. Мы передали разработку проекта закона о ГЧП Европейскому банку реконструкции и развития, который сам привлек международных юристов. Уже проведена экспертиза. Мы постараемся до конца года принять этот закон, который будет отвечать международным требованиям. ЕБРР также выделил грант в размере 500 тысяч долларов для разработки концепции ГЧП».
«У нас будет три пилотных проекта. Вместе с ЕБРР будут реализованы проекты строительства автомобильной дороги „Ташкент-Самарканд“, региональных аэропортов и медицинской клиники. Вместе с Азиатским банком развития будет реализованы проекты строительства электрической станции, кроме того, будет заключено соглашение о покупке электроэнергии».
«Французская Veolia на 25 лет получит право управлять установками по производству и распределению питьевой воды и очисткой сточных вод в Ташкенте. Она сейчас наняла международное консалтинговое агентство для изучения законодательства Узбекистана и его противоречий. Потом Veolia будет указывать на эти пробелы и просить устранить их, как и ЕБРР и АБР».
Налоговая концепция в новой редакции
«Мы не отменили планы по налоговой реформе. Есть один момент: мы не успеваем разработать концепцию Налогового кодекса в новой редакции. У нас два варианта. Консультанты из Всемирного банка предлагают принять концепцию в этому году, а после в 2019 году внести изменения. Все пункты о снижении налоговой нагрузки, все ставки, утвержденные указом президента о Концепции совершенствования налоговой политики, будут сохранены, внесены в Налоговый кодекс и вступят в силу с 1 января 2019 года. Постараемся к 1 апреля выставить на общественное обсуждение Налоговый кодекс, а с 2020 года он будет введен полностью».
«Мы вместе бывшим министром финансов России Сергеем Шаталовым, который является моим советником, пока пришли к мнению, что раз делаем что-то, нужно делать до конца. Если будем вносить изменения, то минимальные. Ускорить процесс возможности нет».
