18 июля на Чарвакском водохранилище произошло чрезвычайное происшествие, оборвавшее жизнь 12-летней девочки Наддэль Газиевой, многократного призера национальных и международных соревнований по спортивно-бальным танцам. Катамаран, на котором находилась Наддэль и еще четыре человека, был сбит молодым человеком на скутере.
С того времени прошло уже почти три недели, но родные Наддэль до сих пор не могут найти ответа на вопрос, как такое могло произойти в охраняемом месте, которое считается оздоровительным комплексом и где ежедневно отдыхают тысячи людей. Мама Наддэль Динара рассказала нашему корреспонденту о том, что произошло на Чарваке.
– 17 июля мы, группа женщин и детей, поехали отдыхать на Чарвак. Сняли дачу чуть выше «Пирамид». Все приехали утром, а я с дочерью Наддэлей, подругой Нелей, нашим сыном и его другом приехали позже, к обеду. Нужно было купить продукты, кое-какие лекарства, потому что детей много, мало ли что случится, — рассказывает Динара. — До нашего приезда все успели сходить на пляж, поскольку вода в бассейне была не очень свежей и ее решили поменять. Всего с детьми их было около 20 человек, детям было от 3 до 22 лет. Мы приехали, разместились, разожгли очаг, приготовили обед. С пляжа вернулись довольные, все было спокойно, никаких происшествий не было. Вечером мы никуда не выходили, дети смотрели телевизор, слушали музыку, кто-то играл.
На следующее утро девочки решили поехать на Чимган покататься на канатной дороге. Я там никогда не была, но знаю, что от Чарвака это достаточно далеко. Мы не могли отпустить их без взрослых, поэтому не согласились. Тогда они решили пойти на пляж, где уже были накануне. Пошло 17 человек, среди них были взрослые женщины. Дочка попросилась с ними. Поскольку я всех знаю, я очень легко ее отпустила, не подозревая, что может что-то произойти. Они ушли, мы договорились, что в 2 часа они должны быть на даче. Мы с подругой готовили димляму. Бассейн был достаточно глубоким, и, несмотря на то, что вода текла всю ночь, он не заполнился даже наполовину. Поэтому они и решили идти, чтобы не терять полдня. На следующий день, 19-го утром мы должны были вернуться в Ташкент, за нами должен был приехать автобус.
В час дня-начале второго мне позвонили: «Мы потеряли Наддэлю, приезжайте». Я поймала машину и уже через минут семь была на пляже. Никто ничего толком сказать не мог. Их на катамаране было пятеро — Зина, 32 года, Шахида, ей больше 40, сын Зины Дима, 15 лет, Костя, 22 года, и моя дочь. На них наехал скутер, от сильного столкновения катамаран перевернулся, и они все попадали в воду. Костя рассказал, что когда он открыл глаза, то увидел, что находится под водой, и поплыл на свет. Когда он вынырнул, то не мог ничего понять, очень много крови было. Он не знал, что у него было распорото колено с задней части. Он начал звать Наддэлю. Рядом была Шахида. Поскольку она начала тонуть, он помог ей добраться до перевернутого катамарана, чтобы она могла держаться.
В момент, когда они всплыли, парень, который был на скутере, Мирзаид, и девочка, которая сидела сзади, искали тапок, который она уронила. В то время, когда люди барахтались в воде, они искали свой тапок! Как мне рассказали, этот парень утверждает, что ничего не помнит. Помнит лишь, что очнулся на берегу, и ему все говорят: «Что ты наделал!». Что он наехал на катамаран, что был удар, что люди упали в воду — ничего этого он не помнит.
Этот парень довез Зину с Димой до берега. Зина хотела отправить Диму и остаться, но скутер резко тронулся, и обратно вернуться уже не было возможности. Костю с Шахидой забрали подъехавшие на других скутерах ребята. Дочь мою найти не смогли. Мы надеялись, что в этой суматохе Наддэлю кто-то мог подобрать, кто-то на проезжавших рядом катамаране или скутере, ведь там очень много людей. С ребятами, которые спасали, сдавали в аренду скутера, мы позже встречались, они сказали, что чужих рядом не было, все они друг друга знают и хорошо знакомы. Это было далеко от берега — метров 350-400, причем это место они знают приблизительно. Парень на скутере, который первым приплыл на помощь, сказал, что помнит место происшествия. Он кинул в воду камни с привязанными на веревке баклажками, но если глубина там была около 40 м, а веревки короче, то они, естественно, могли уплыть.
Как рассказали мои подруги, они плыли обратно на берег, а скутер ехал им навстречу. Расстояние между ними было большое, однако водитель скутера вдруг резко изменил направление движения. Может, он хотел их обрызгать, может, проплыть рядом, чтобы были большие волны, как это обычно скутеристы делают, чтобы обрызгать и уплыть, может, он хотел перед девочкой показать свою смелость. Точно нельзя сказать, т.к. он ничего не помнит. Шахида говорит, что когда между ними было 10 м, она увидела, что он едет прямо на них, она начала махать ему руками, ведь волна могла быть очень сильной. Но он даже не поменял направление. Скутер ударил катамаран сзади и сбоку, его подбросило, катамаран перевернуло, и все упали в воду. Мою дочь ударило, по-видимому, так сильно, что она сразу пошла ко дну.
Когда я приехала, мы на катере в течение трех часов, пока муж не приехал, объездили всю акваторию вдоль и поперек. Мы даже думали поехать на другой берег, но ребята, которые работают на пляже, сказали до него 5 км, и даже здоровый мужчина не смог бы доплыть, т.к. ветер дул к пляжу. Потом приехал супруг, и мы снова отправились на поиски. Приехал начальник местного МЧС с аквалангистом, они погрузились на лодку, поехали на приблизительное место, где это произошло, он спустился, пробыл в воде 20 минут, потом его подняли. Когда мы стали спрашивать, что он видел, он ответил, что у него нет права погружаться глубже 20 м, а там глубина была больше. У них есть определенные ограничения — кто-то может спускаться на 20 м, кто-то — на 30, кто-то — на 40.
Мы в тот день до вечера с мужем ездили и искали, домой приехали достаточно поздно, уже затемно. Потом решили: вдруг она жива, вдруг получилось так, что ее ветром унесло, она ведь хорошо плавала. И мы поехали туда снова, был где-то час ночи. Мы искали на лодках с фонарями до утра, наши друзья обошли все побережье, начиная от Олтин Олма до Юсупханы. Утром в 10 часов я уже была без сил, и меня отвезли домой. А муж находился там целый день.
Аквалангисты от МЧС там были практически каждый день. Однако все было безрезультатно. 20-го числа наши друзья, соседи, близкие, видя, что мы каждый день выезжаем и без результата, посоветовали ехать в республиканское МЧС. Я поехала и написала письмо, они меня выслушали и пообещали выделить аквалангиста, который может спускаться на 40 м. На следующий день начальник районного МЧС сам позвонил супругу и сказал, что человека выделили, и с утра они начнут работать. Супруг каждый день туда ездил, а я не всегда могла там быть каждый день. Первые дня три я вообще плохо понимала, что происходит.
Они действительно выделили аквалангиста, но 21-го был сильный шторм, и на воду просто невозможно было выходить. Но с 22-го они там были каждый день, хотя и опять без результата. Как мне потом объяснили друзья, на то, чтобы спуститься на глубину 40 м, уходит до пяти минут, ведь спускаться нужно очень аккуратно, человек, который страхует наверху, отвечает за аквалангиста. На глубине аквалангист находится пять минут, потом его должны поднять наверх, а это происходит вдвое дольше, поскольку должна пройти адаптация, глубина очень большая. Что он может за эти пять минут пройти? Очень маленькое расстояние, особенно не зная точного места, это очень тяжело.
Наши знакомые, включая тренера Наддэли, продолжали искать способы найти ребенка. Нам посоветовали найти эхолот. В МЧС подтвердили, что он может помочь, и нам в тот же вечер, 22-го числа, родители из клуба Наддэли привезли новый эхолот, но как им пользоваться, никто не знал, он был в упаковке, мы даже не знали, как его заряжать.
У нас была единственная зацепка — сиденья, которые были оторваны от катамарана. Катамаран стоял на пляже несколько дней, я его внимательно осмотрела. Там было видно место, куда ударился скутер, а два сиденья, где наши дети сидели, были вырваны с корнем. У Наддэли был платочек голубенький, я ей говорила: «Плечи прикрывай, чтобы не сгорели». Наш друг Валера тоже искал по своим каналам несколько дней, отправлял сообщения друзьям, есть ли у кого шестилучевой эхолот. Он считается самым мощным, дает большой обзор и хорошую видимость. Нам посоветовали найти парня в Кибрае, который на диком пляже искал 21-летнего парня. Тот поехал отдыхать с друзьями и утонул. Но там ситуация другая: дикий пляж — это место, где ты сам за себя отвечаешь. Он сел на круг, отплыл от берега, плавать не умеет, круг перевернулся. В его случае не было сидений, ничего, от чего можно было бы как-то оттолкнуться.
Мы поехали в Кибрай, нашли этого парня и попросили его помочь. Он не отказал, и 24-го числа муж в обед заехал за ним. Они поехали с Валерой и нашли с помощью эхолота два места, похожих на то, что мы искали. Они нашли что-то, напоминающее сиденье, что-то Г-образное. Первый раз они подумали, что там рыба, и не стали кидать камень с баклажкой, но когда прошли второй раз, то вновь зафиксировали колыхания платочка, который был зацеплен за сиденье, и эти движения засек эхолот. Они поняли, что рыба не может стоять на одном месте. На следующее утро на место поехало МЧС, и в первом же месте, куда спустился аквалангист, было найдено сиденье с платком, а в 5 метрах нашли дочь. Мы боялись, что подводное течение ее может унести, ведь поиски шли в течение недели. Но все равно ее быстро нашли. Нет ничего ужаснее, когда люди месяцами ждут, есть родители, которые не нашли тело и из-за этого не могут даже написать, что их ребенок погиб. Нам люди с пляжа говорили: «Вы не переживайте, придете в октябре-ноябре, вода к тому времени уйдет, и вы найдете своего ребенка». А то, что течение идет к плотине? И что с ней будет через три месяца? Я даже не хочу об этом думать.
Мы решили похоронить Наддэлю в тот же день. Мы не могли это даже на следующий день оставлять, это было тяжело для всех нас. Мы нашли ее утром в полдесятого, привезли в морг, была судмедэкспертиза, потом привезли в Ташкент и сразу похоронили. Получилась ровно неделя. Под давлением на глубине 40 м ребенок вытянулся почти до 180 см, как взрослый человек, на целых 15 см.
Пока мы ее искали, муж каждый день сидел на пляже, был с аквалангистами, родители из клуба «Даймонд», где наша девочка танцевала спортивно-бальные танцы, каждый день по две-три машины выезжали и по всему побережью вплоть до плотины прочесывали территорию. Ходили по больницам, по моргам, по базарам, магазинам. В местах скопления людей, на остановках развешивали листовки с ее фотографией и нашими телефонами, если вдруг кто-то увидит или что-то знает о девочке 12 лет, чтобы они нам позвонили. В первых листовках просто говорилось о поисках, потом мы добавили фразу «за вознаграждение». Не все это верно поняли, люди возмущались, как так может быть, ведь в такой ситуации каждый должен помочь просто так. Но в тот момент мы думали, может, ее кто-то похитил ради выкупа, может, кто-то позвонит, увидев наше объявление, и скажет, что ребенок у них. Мы до последнего надеялись, что мы ее найдем живой. Откликнулся весь наш подъезд, выезжали каждый день по три-четыре машины. Причем мы с супругом иногда даже не знали, кто куда едет, они сами договаривались, сами выезжали, кто-то листовки распечатывал, кто-то покупал файловые папки… Многие хотели хоть как-то помочь, все надеялись, что ее найдут живой. Я до сих пор, если бы ее не видела сама, наверное, думала бы, что она жива. Только после того, как в морге увидела, что это действительно мой ребенок, я поняла… (с трудом сдерживает слезы)
Наша дочка четыре года занималась спортивно-бальными танцами, в последние два года, с 2010-го, мы стали выезжать на европейские турниры, у нее вообще все хорошо шло, она занималась у нас в Гёте-Институте, на отлично закончила последний семестр. Все, что бы она ни делала, она делала очень хорошо. Она у меня не болела, не была травматичным ребенком, она была лидером, сильной, трудолюбивой. Каждый день у нас были тренировки по три, по четыре часа, но она не боялась трудностей, не показывала слабости. Ей это нравилось, и у нее все получалось. Она всегда для всех была примером, была хорошим другом, хорошей подругой, все ее в клубе очень любили, и тренера, и дети постарше, и ровесники, и маленькие дети — она всегда их настраивала перед выступлением.
Я себя не перестаю спрашивать, почему это могло произойти. Я считаю, что это просто халатность, бесконечная халатность, по-другому это назвать нельзя. Я считаю, что такое не должно происходить, а это происходит, и кто знает, сколько еще будет происходить. Какое-то время мы не могли ни говорить, ни думать об этом, но после того, как мы ее похоронили, начинаешь говорить о том, что наболело. Нам звонят одни знакомые, другие, третьи, знакомые знакомых, рассказывают: мальчик утонул, кореец, 19 лет, на скутере ехал, перевернулся, девочку смогли спасти. Им вообще не должны были дать возможности сесть на скутер! После этого еще один парень, 21 год, утонул. Нам звонят люди, зная, что у нас такое горе случилось.
Почему такое происходит? Почему оздоровительный — обратите внимание на название — комплекс «Чарвак оромгохи» берет плату за людей, машины, каждая палатка стоит денег, покататься на катамаране, скутере стоит денег, на том же «банане», очень травматичном, который такие виражи делает — за все берутся деньги. Ты туда заходишь, за все платишь деньги — за питье, еду, палатку. Если даже они сдают в аренду этот пляж, то арендаторы должны отвечать за безопасность. Но никто ничего не знает.
Знакомые были там на днях — ничего не изменилось. Как катамараны и скутера ездили вместе, так они и ездят, отдельной размеченной гавани, где они должны ездить, нет, вышек спасательных нет, буйков нет, медсестер, которые имеются в каждом корпусе, на пляже нет. Шахиде было настолько тяжело, у нее было пробито легкое в трех местах и сломаны пять ребер. Ее даже со стула не могли снять, когда приехала скорая из Ташкента, так и увезли. Она сидела на пляже почти два часа, не было даже нашатыря или валерьянки. Ни один человек не подошел, чтобы сделать ей обезболивающее. Хозяин скутера сам отвез Костю и Диму в тяжелом состоянии в Газалкент. В больнице их еще не хотели сразу принимать. Лишь после того, как Зина начала возмущаться, Диму положили в реанимацию. Его целые сутки не могли вывести из шокового состояния. На следующий день его увезли в 16-ю горбольницу. Ему только на днях сделали операцию на ноге и вправили плечо, у него просто висела рука. Долго не делали операцию из-за высокой температуры.
Мы были с дочерью на соревнованиях в июне, приехали 28-го числа. Последние два дня, после того как закончился турнир, мы выезжали на море. Там есть определенная плата — полдня — 5 евро, день — 10 евро. Очень маленькая территория пляжа. Вернее, он большой, но разграничен. На входе сидит человек, который принимает деньги и чистит песочек, когда ты уходишь, подбирает этикетки. Везде стоят урны с пакетами, тут же сидит спасатель, который только за водой смотрит, кто заплывает, куда заплывает, как заплывает. Я уверена, у них есть медперсонал, а если и нет, то хотя бы есть медикаменты. На всю ширину участка стоят раздевалки, туалет, отдельный кран, где можно помыть от песка ноги, и душевая, и все это стоит небольшие деньги.
А что мы видим тут? На территории, которая кому-то подконтрольна, нет элементарных условий. Везде валяются баклажки, бутылки, бычки от сигарет, семечки, тут же мусорки с арбузами, гниющими помидорами, этикетки от шоколадок, остатки еды, что-то подбирается, но не все. Главное — шатры, которые они сдают, и тут же стоят зазывалы, которые сажают людей кататься. Если бы были буйки или территория была размечена, мы хотя бы знали, в каком квадрате искать. Акватория-то огромная.
Все это видят, все об этом знают, но почему-то ничего не меняется. Почему нет надлежащего контроля? Кто выдает лицензии? Кто учитывает деньги, которые собираются с отдыхающих? Неужели нельзя найти спасателя, который за определенную плату будет сидеть на катере, и медсестру, которая сидела бы там и хотя бы какую-то первую помощь оказывала? Почему допускают по пять человек на катамаран? Почему жилеты продают за дополнительную плату, хотя должны даваться бесплатно? Почему никто не спрашивает, умеет человек управлять скутером или плавать вообще?
Большая проблема в том, что никто о таких происшествиях не знает. Если бы я знала, что там такое случается, я бы ни за что не отпустила туда ребенка. Я бы дождалась, когда в бассейн наберется вода, и на следующий день мы бы благополучно вернулись домой.
Все это время мы элементарно не можем выяснить, кто отвечает за порядок. На дорогах стоят милиционеры, которые регулируют движение. Если я нарушила, меня останавливают и штрафуют. А здесь кто этим занимается? Если на дорогах и везде законы действуют и везде есть знаки, которые мы должны соблюдать, и есть люди, которые нас могут остановить, предупредить и оштрафовать, то почему этого же нет на воде?
Еще одна проблема — когда это случилось, мы совершенно не понимали, что нужно делать. Благодаря друзьям, которые советовали туда-то обратиться, куда-то написать заявление, дело продвигалось. Но нам до сих пор приходится ходить по инстанциям. Мы ведь не можем все знать. Девочку, которая была на скутере, почему-то не нашли, мальчик, который управлял им, не прошел судмедэкспертизу. Опросили лишь несколько свидетелей. На тот момент могли быть люди, которые снимали на фото или видео, их тоже не нашли. Мы сами потом искали, спрашивали в интернете, может кто-то что-то видел.
То, что этот парень наехал на катамаран, это его вина. Но те, кто дал ему скутер, кто дал катамаран нашим детям без жилетов, я считаю, это еще минимум два человека, которые должны нести ответственность. Мы были на диком пляже, где отец уже месяц ищет мальчика. Там тоже сдают палатки, сдают баллоны, катамараны, скутера. Ездят и в состоянии алкогольного опьянения.
Мы живем с мужем и матерью, сыну 20 лет. Наддэля была долгожданным ребенком — разница между детьми семь лет, и мы очень хотели девочку. С семи лет она стала заниматься спортивно-бальными танцами. Последние два года я бросила работу, сейчас муж работает. У меня был патент частного предпринимателя, я его сдала, потому что муж мне сказал, что я всегда должна быть рядом с дочерью. Я не выезжала с ней только два раза, потому что не было финансовой возможности. Без меня она выезжала в Гонконг и в Бангкок. В Азии они два года были первыми на всех турнирах. Выезжали в Казахстан, Россию, результаты всегда были только лучшие, иногда вторые, но, как правило, в основном первые.
В ее комнате вся стена была увешана медалями. Мы два раза были в Англии, два раза в Германии, последний раз в Германии в том году они были в полуфинале, у них было 10-11-е место, никто из Азии не смог занять такие места, это был лучший результат. Из 80-90 пар по всему миру занять такое место — думаю, это очень хороший результат. В этом году мы были на чемпионате мира, выезжала только одна наша пара от страны. Призовых мест не было, но мы хорошо выступили. Я выезжала за свой счет, иногда оплачивали спонсоры, но это не всегда получается, потому что понятно, что не только мой ребенок в клубе, других детей тоже спонсировали. Когда не получалось со спонсорами, мы сами оплачивали. Я же всегда выезжала за свой счет.
На нашу девочку мы возлагали очень большие надежды и планы, мы все в нее вкладывали. Вы видите, как мы живем. Люди, которые приходили, зная, что мы в год три раза выезжаем на европейские турниры, считали, что мы очень богаты и живем в собственном доме на участке. Все, что мы зарабатывали семьей, уходило на соревнования. Многие люди, не зная нашу семью, спрашивали: вы заняли первое место, какие дали призовые? Какие там призовые? Нам дают грамоту и медаль. Но мы настолько все этим жили, у меня день был расписан по минутам, я утром вставала — школа до часу или двух, я знала точно, когда она приходит, я знала, во сколько будет занятие в Гёте, во сколько будет английский. Вечером начинались тренировки, с 4 часов, а домой мы приезжали в 10 вечера, потому что тренировки заканчивались полдесятого, она уже перешла в основной состав, во взрослый, хотя была еще ребенком. С ней наравне занимались дети 18-20 лет, и она была лучшей в этой группе, она вообще лучшая…
Я не могу никак понять, почему это произошло с моим ребенком. Я понимаю, если бы мы летели в самолете. Ведь почему я летала? Мы иногда покупали билет в последний момент, потому что не всегда была возможность, лишь бы только быть с ней. Я думала, если даже самолет упадет, я буду знать, что я вместе с ней погибла. Но ребенок, которого я по всему миру оберегала, всегда была рядом, чтобы нигде ни один проходимец не обидел ее, погиб у нас на родине, в оздоровительном центре, и при таких нелепых обстоятельствах.
* * *
Наддэль Газиева начала танцевальную карьеру в 2007 году. После несколько месяцев упорных занятий на городском турнире «Весенние Россыпи-2008» заняла первое место среди начинающих спортсменов. Спустя еще полгода она уже стала полуфиналисткой на Международном открытом чемпионате Латвии «Grand Prix Latvia-2008» в возрастной категории Ювеналы-II.
На протяжении своей танцевальной карьеры Наддэль являлась абсолютной победительницей всех соревнований, проходивших на территории Ташкента. Она была победителем и призером крупных международных турниров в Республике Казахстан, таких как Mirus Cup, Love Story (Алматы), Открытый чемпионат Казахстана (Астана), «Звездный бал» (Байконур), «Танцевальная палитра» (Шымкент).
На значимых крупных турнирах Азиатского региона танцевальный дуэт Виктор Новаков и Наддэль Газиева доказали, что являются лучшей парой Азии в возрастной категории Юниоры-I. Свидетельство этому — семь золотых медалей Открытого международного чемпионата Гонконга в 2010 году и две золотые медали второго Открытого международного чемпионата Таиланда на Кубок Короля Таиланда в 2011 году.
Наддэль неоднократно представляла республику на значимых международных соревнованиях в России, Польше, Латвии, Германии, Великобритании. Она дважды вошла в состав 12 лучших пар мира в возрастной категории Юниоры-I на самом крупном международном турнире в Германии Germany Open в 2011 году в программе 10 танцев и европейской программе.
В 2012 году Наддель официально представляла Республику Узбекистан на Чемпионате мира в возрастной категории Юниоры-II по европейской программе.
* * *
От редакции
Через наше издание родные Наддэль обратились ко всем, кто мог пережить подобную утрату, с предложением связаться с ними. Адрес для писем: atakulov@gmail.com.
Мы разрешаем интернет-изданиям и другим СМИ распространять данный материал в надежде, что беспорядку, который наблюдается на Чарвакском водохранилище, будет положен конец.
Фото
Фото «Газеты.uz» и из семейного архива семьи Газиевых.
