16−18 мая в Самарканде проходит ежегодный форум Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Главный экономист ЕБРР Беата Яворчик и ведущий региональный экономист банка Эрик Ливни в интервью «Газете.uz» рассказали о новых глобальных рисках для экономики, необходимых реформах, стратегиях привлечения инвестиций, приоритетах в процессе приватизации и важности поддержи реформ обществом.
— В этом году ежегодное заседание ЕБРР проходит под темой «Инвестирование в устойчивость». Можете рассказать о новых рисках для национальных экономик, включая Узбекистан, которые могут бросить вызов их устойчивости?
Беата Яворчик: Я назову три глобальных риска. Первый — это расходы по международным займам. С начала войны [России против Украины] в странах, в которых мы работаем, наблюдается рост расходов на заимствования на международных рынках. И Узбекистан не является исключением. Эти затраты выросли почти в два раза. Обсуждения и напряжённые переговоры в США о повышении потолка долга создали возможность понижения рейтинга американского долга, как это произошло в 2011 году, когда агентство Standard & Poor’s изменило рейтинг США. Если это произойдёт и в этот раз, то это может ещё больше увеличить затраты на займы для развивающихся рынков. С начала войны мы увидели, что расходы на займы выросли как в абсолютном выражении, так и относительно стоимости заимствований в таких странах, как Германия и США. Потому что в неспокойные времена инвесторы уделяют больше внимания макроэкономическому риску. Поэтому если в США не будет достигнуто соглашение, это может вызвать волнения на международных рынках и повысить размер компенсации, которую инвесторы требуют за макроэкономический риск.
Второй риск — это инфляция, которая присутствует везде. Но на развивающихся рынках она несколько выше, чем в среднем в странах с развитой экономикой. Согласно нашим отчётам, в странах ЕБРР инфляция достигла своего пика. Но это произошло в основном за счёт снижения стоимости энергии и продуктов питания, в то время как базовая инфляция оставалась неустойчивой. И в этом плане прогнозы МВФ по инфляции кажутся нам очень оптимистичными. Здесь нужно смотреть на разницу между развитыми экономиками и развивающимися рынками. В США последний раз двухзначная инфляция наблюдалась в конце 1970-х годов, 50 лет назад. Поэтому люди об этом не помнят. В этой части мира многие люди, люди старше 50 лет помнят период гиперинфляции. И поэтому тут люди могут быть более чувствительны к инфляции. И инфляционные ожидания могут укорениться, что делает борьбу с инфляцией более затратной.
И третий риск — это такие тенденции, как «френдшоринг», разъединение и фрагментация. Другими словами, это геополитическое напряжение, которое может привести к расколу мира на два блока и вынудить страны выбирать, в каком блоке они будут находиться. В нашем последнем отчёте о транзите мы приводим результаты исследований о том, что такая ситуация может означать для стран ЕБРР. Вывод такой: от этого проиграют все.
— В этом контексте какую политику должны проводить правительства, чтобы ускорить процесс реформ?
Беата Яворчик: Наверное, вопрос не в том, какие реформы должно провести правительство, потому что оно само это решает, а в том, какими принципами следует руководствоваться при проведении реформ.
Что говорит нам международный опыт? Первое — это предсказуемость. Нужна предсказуемая среда, потому что это облегчает жизнь частного сектора и иностранных инвесторов. Без предсказуемости возникает неопределённость, которая негативно сказывается на потоке инвестиций.
Международный опыт также гласит, что открытость внешнему миру — это способ получения знаний и технологий извне, будь то через торговлю, прямые иностранные инвестиции или как следствие передвижения людей.
И третье направление — это приватизация. Существует богатая литература, которая рассказывает о проблемах, связанных с участием государства в экономике. Если посмотреть на страны ЕБРР, то доля государства в экономике в наших странах больше, чем в странах с аналогичным уровнем дохода. В среднем в странах ЕБРР доля занятости в государственном секторе в общем числе занятых на 7 процентных пунктов выше, чем в других странах.
Конечно, есть веские причины, по которым нужно государственное участие в экономике. Но есть и проблемы, которые оно с собой несёт. Одна из них — это когда государственные компании оказывают услуги. У них есть мандат предоставлять различные виды услуг часто по ценам ниже себестоимости. Но для этого нет чёткого бюджетирования. Поэтому они предоставляют услуги ниже себестоимости и сталкиваются с дефицитом. В итоге им приходится получать трансферт от правительства, и цикл повторяется. Поэтому и в государственном секторе нужно провести множество реформ для улучшения его функционирования.
Эрик Ливни: Люди в Узбекистане очень предприимчивы. Поедете в Ферганскую долину и увидите, как они усердно работают, обрабатывают каждый клочок земли. Кажется, что люди никогда не останавливаются. Лучшей стратегией в этой ситуации будет не мешать людям. Конечно, есть довольно много вещей, которые должны быть сделаны, и есть то, что не должно быть сделано.
Одним из важных факторов успеха для Узбекистана с 2017 года стала открытость. Очень много компаний среди наших клиентов начали свою деятельность в 2018 году, когда внезапно можно стало торговать, появился доступ к иностранной валюте и компании начали работать в предсказуемой среде.
Процесс приватизации также является большим фактором. Он идёт не очень быстро, но мы, например, видели большой прорыв в банковском секторе с покупкой «Ипотекабанка» венгерским OTP. Это не просто покупка банка, это полноценное изменение отношения к банковской деятельности. Аналогичная история с грузинским банком TBC, который стал первым полностью цифровым банком. С их помощью вся система регулирования и цифрового банкинга была перестроена. И теперь TBC приходится самому конкурировать с местными банками, которые также переходят на цифровое направление. Таким образом, большая конкуренция, которая приходит извне, выгодна основным бенефициарам — потребителям.
В Узбекистане по-прежнему очень большая доля в промышленности принадлежит государству. И многие из этих компаний играют ключевую роль в соответствующих отраслях. Некоторые из них расположены в монопромышленных городах, что создаёт ещё один пласт сложностей. Если посмотреть на опыт приватизации за последние пару лет, можно отнестись с пониманием к тому, что приватизация проходила не очень быстро, потому что этот процесс требует осторожности.
Когда вы приватизируете компанию, занимающую доминирующее положение в отрасли, вы должны быть уверены, что это не приведёт к созданию частной монополии в той же отрасли. Поэтому Узбекистану не нужны частные монополии. И это касается многих отраслей, таких как строительство и промышленность. В сельском хозяйстве у нас есть очень крупные компании по производству удобрений, которые раньше принадлежали государству или до сих пор принадлежат. И вопрос в том, как они будут приватизированы, кому и как будут проданы, как будет регулироваться отрасль, как будет поддерживаться конкуренция. Все эти вопросы требуют активного участия не только Агентства по управлению государственными активами, но и Антимонопольного комитета.
— Война РФ против Украины кардинально повлияла на глобальные цепочки производства, приведя к сбоям. Сформировалась ли уже новая реальность для глобальных производственных цепочек или она ещё формируется, и какое место в этом процессе может найти для себя Узбекистан?
Беата Яворчик: На сегодня в международной торговле наблюдаются три основные тенденции. Первая — это пересмотр глобальных цепочек производства, который начался ещё во время пандемии [коронавируса]. Это в большей степени связано с осознанием того, что концентрация поставщиков в одном месте создаёт риск. Когда началась война, страны начали действовать, но не потому что Россия или Украина были интегрированы в глобальные цепочки производства, они не были. Компании внезапно осознали, что геополитическая напряжённость никуда не исчезнет, и поэтому бездействие принесёт больше убытка, чем вмешательство в процесс.
Никто до этого не хотел пересматривать глобальные цепочки производства, потому что они были оптимизированы с точки зрения затрат. А создание избыточной устойчивости означает дополнительные затраты. Прошлым летом мы опросили 3000 фирм в Германии, и две трети из них отметили, что уже нашли дополнительных поставщиков, а половина из них намеревалась сделать это в течение следующих 12 месяцев. Этот процесс будет продолжаться ещё долго.
Вторая большая тенденция — это изменение торговли. В частности, торговля с Россией в результате войны и санкций. И здесь мы наблюдаем резкое сокращение экспорта из Западной Европы и США в Россию и увеличение экспорта из Западной Европы в Центральную Азию и на Кавказ и, в свою очередь, увеличение экспорта из этих стран в Россию. С точки зрения объёма эта посредническая торговля составляет небольшой процент от исчезнувшей прямой торговли. Сокращение связей между Западной Европой и Россией создало возможность для других стран-экспортёров поставлять товары на российский рынок, например, Турции и Китая.
И, наконец, третья тенденция, которую мы наблюдаем, связана с торговой войной между США и Китаем, а также намерением многих стран отказаться от зависимости от Китая из-за опасения подвергнуться воздействию Китая, который может использовать торговлю как оружие. Торговая война между США и Китаем, которая началась при администрации [Дональда] Трампа, ещё продолжается: тарифы, которые были введены в 2017−18 годах, всё ещё в силе, и США ввели дополнительные ограничения, например, в отношении экспорта технологий. Эта тенденция к разъединению экономик и разделению мира на торговые блоки может продолжаться.
Эрик Ливни: Я думаю, что страны Центральной Азии осознают, что сейчас они нуждаются друг в друге гораздо больше, чем раньше. И в этом Узбекистан играет ключевую роль из-за своей географии, гранича со всеми странами Центральной Азии, а также с Афганистаном. Без этой центральной части любая региональная интеграция будет невозможна.
Мы наблюдаем большую дипломатическую активность. Видим, как президент Мирзиёев ездит в соседние страны и подписывает важные соглашения о сотрудничестве в области водных и энергетических ресурсов, улучшении пограничного контроля, обеспечении беспрепятственного движения торговых потоков. Недавно узбекский автопром запустил строительство автомобильного завода в Кыргызстане, и аналогичная сборочная деятельность идёт также в Казахстане. В прошлом году в экспорте автомобильных запчастей был значительный рост из-за сборки в Казахстане, и наверное, такой же рост можно ожидать по отношению с Кыргызстаном.
Узбекистан важен не только из-за своего центрального положения или крупнейшего рынка, страна также обладает самым большим трудовым ресурсом. В стране есть квалифицированная рабочая сила и технические возможности. Есть опыт работы в производстве, будь то автомобильное, пищевое или текстильное. И эти традиции и навыки чрезвычайно важны для развития производственной деятельности. Это сравнительное преимущество Узбекистана может сделать страну производственным хабом Центральной Азии.
— Санкции в отношении России, введённые в связи с её вторжением в Украину, оказывают влияние и на региональные экономики, в некоторых случаях даже стимулируя торговлю между странами Центральной Азии и Российской Федерацией. Идут ли обсуждения между ЕБРР и региональными правительствами о последствиях этих санкций и передовом опыте по их соблюдению?
Беата Яворчик: Мне неизвестно об участии ЕБРР в таковых обсуждениях. Европейская комиссия рассматривает новый пакет санкций. Несмотря на то, что объем торговли через Центральную Азию и Кавказ невелик по сравнению с объёмом торговли, который сокращается, для многих экономик региона он составляет большую долю ВВП. Таким образом, это превращается в источник дохода. Вопрос в том, насколько это будет устойчивым источником дохода, поскольку эти изменения в торговле были замечены на Западе и там может возникнуть желание попытаться ограничить такого рода торговлю.
Эрик Ливни: Эта торговля не полностью посредническая. Часть этого является естественным экспортом. Российский рынок покинуло довольно много компаний. Образовался вакуум, и некоторые узбекские компании могут заполнить его. Например, потребительская электроника, бытовая техника (газовые или электрические плиты, холодильники)
— В настоящее время одними из основных тем на повестке правительства Узбекистана являются снижение уровня бедности и привлечение прямых иностранных инвестиций. По вашему мнению, какие секторы экономики могут сыграть большую роль в сокращении бедности и должны быть приоритетными? И над какими ключевыми сферами необходимо работать для улучшения инвестиционного климата?
Беата Яворчик: В мире идёт очень жёсткая конкуренция за привлечение инвестиций. И одним из способов привлечения внимания иностранных инвесторов является серьёзный прогресс в проведении реформ, поскольку это отправит сильный сигнал о том, что страна открыта для бизнеса и прямых иностранных инвестиций.
Иностранным инвесторам нужны предсказуемость и стабильность. Они не любят сюрпризов. Им нужно понимать правила игры. Что касается роли прямых иностранных инвестиций, то они, безусловно, могут помочь снизить уровень бедности путём создания рабочих мест. Они могут повысить технологический уровень в производстве или услугах, а также помочь в диверсификации экономики.
Международный опыт показывает, что стране очень трудно начать экспортировать новые продукты. И случаи, когда это удавалось, в основном происходят благодаря транснациональным компаниям. А как можно использовать инвестиции для диверсификации экспортного портфеля или структуры экономики? Это можно сделать с помощью таргетирования компаний из определённых секторов.
Говоря о привлечении инвестиций, я не имею в виду предоставление огромных налоговых льгот. Информирование инвесторов о причинах, по которым они должны прийти именно в Узбекистан, и адаптирование этого послания к конкретным секторам уже будет создавать огромную ценность.
Кампания по привлечению инвестиций будет намного эффективнее, если она будет говорить о том, что Узбекистан — отличное место для ведения бизнеса в определённой области, а не о том, что Узбекистан — отличное место для ведения бизнеса в целом. Нужно показать преимущества Узбекистана, которые относятся к отдельным отраслям или секторам.
Эрик Ливни: Есть множество примеров историй успеха иностранных инвесторов. Один из наших клиентов Indorama работает в стране уже много лет. Они расширяются по вертикали как вверх, так и вниз. Indorama начала с переработки хлопка, а теперь они выращивают его, а также купили два завода по производству удобрений, чтобы обеспечить свою сельскохозяйственную деятельность. Демонстрируя такие успехи за рубежом, вы можете привлечь ещё больше инвестиций.
За последние пару лет мы сыграли важную роль в создании Совета иностранных инвесторов Узбекистана, первое заседание которого состоялось в ноябре прошлого года. На нём присутствовали президент Мирзиёев и глава ЕБРР. Там было фантастическое взаимодействие, в том числе компании могли поднимать вопросы, было внимание и последующая реакция. Существуют рабочие группы для решения проблем в области налогообложения и таможни, получения лицензий, разрешений, устранения элементов коррупции в случае возникновения проблем. Подобная институциональная структура очень хорошо подходит для решения вопросов, возникающих после привлечения инвестиций. Одно дело — привлечь инвесторов. Другое — сделать так, чтобы они оставались довольными.
Одна проблема, с которой Узбекистан все ещё сталкивается, — это то, что большое количество вопросов до сих пор решаются на самом верху, в хорошем смысле, но на самом верху. И не все могут достучаться до самого верха. Поэтому необходимо иметь системы, которые позволяют решать маленькие и большие проблемы, не доходя до самого верха.
Беата Яворчик: Есть четыре составляющих для успешного привлечения инвестиций. Первое — вам нужно продвигать свою страну. Многие страны рекламируют себя как отличное туристическое направление или инвестиционный рай. Это первый шаг. Расскажите миру о том, что вы открыты для бизнеса.
Второй шаг — установить связь с потенциальным инвестором. Это можно сделать на международных выставках, контактируя с компаниями и с поставщиками, которые уже работают в регионе.
Третий шаг — когда есть заинтересованный или потенциально заинтересованный инвестор, нужно помочь ему пройти через бюрократические дебри. И здесь важна добрая воля и заинтересованность правительства. Различные игроки в государственном аппарате должны понимать, что им необходимо сделать этот процесс как можно более безболезненным. Потому что если процесс будет слишком сложным, иностранные инвесторы просто уйдут в другое место. Органы, отвечающие за продвижение инвестиций, должны помогать инвесторам сориентироваться в этом процессе.
И последний пункт — это то, о чем говорил мой коллега: способ доносить проблемы инвесторов до лиц, принимающих решения. Совет иностранных инвесторов — пример того, как можно информировать высшее руководство и стимулировать изменения.
Эрик Ливни: В Узбекистане IT-сектор имеет огромный успех и стал прекрасным примером реализации этих четырёх шагов. IT Park делает все возможное, чтобы повысить привлекательность Узбекистана: встречает инвесторов в аэропорту, помогает в оформлении визы, лицензии, вся бумажная работа выполняется в кратчайшие сроки, предоставляет офисные помещения в своём комплексе. И количество компаний, регистрируемых в IT-секторе, растёт с каждым днём. Многие компании переезжают из России, Беларуси, Украины. Они приходят сюда, но вы должны ухватиться за эту возможность. Вам нужно подготовить рабочую силу, потому что эти компании нанимают сотрудников. Если нет разработчиков, которых они могут нанять, обучить и повышать квалификацию, они не смогут работать. К тому же существует большая конкуренция: Кыргызстан и Казахстан делают то же самое. Это хорошая конкуренция, и мы видим большой успех в этом: каждая страна экспортирует больше IT, больше компьютерных продуктов и услуг, и они переходят от чистого аутсорсинга к реальной разработке и экспорту продукции.
Беата Яворчик: Нельзя недооценивать важность такого гостеприимства. Если вспомнить такие истории успеха, как Ирландия или Чехия, то в обеих странах были невероятно эффективные органы по продвижению инвестиций и власти, которые работали усердно над привлечением инвестиций.
Эрик Ливни: Узбекистан имеет сравнительное преимущество в этом отношении, потому что это страна, которая на протяжении веков принимала гостей, караваны, торговцев. И страна очень хороша в этом. И еда превосходная, я не шучу. Инвесторы хотят хороший уровень жизни, что также касается безопасности, культурных факторов таких, как бары, рестораны, кофейни и качество школ. Я хотел бы также отметить международные школы, потому что люди приезжают со своими семьями. Так что у вас уже есть все эти ингредиенты, но только в Ташкенте. Создать подобные условия в других регионах немного сложнее. Поэтому, как только вы добьётесь этого, инвесторы потянутся и в отдалённые регионы.
— Каковы ваши прогнозы относительно влияния искусственного интеллекта (ИИ) на национальную экономику, и какой политики должны придерживаться правительства стран?
Беата Яворчик: Прошлогодний отчёт ЕБРР был посвящён цифровизации, где мы исследовали, на каком этапе цифровизации находятся страны. Мы учитывали государственное регулирование, доступ к широкополосной связи, навыки, электронное правительство
В контексте стран ЕБРР лучше говорить не только об ИИ, но и об автоматизации. Мы провели исследования для изучения структуру занятости и задались вопросом, подвержены ли страны ЕБРР сокращению рабочих мест или структурным изменениям из-за внедрения автоматизации или ИИ? Мы были весьма удивлены, увидев, что они подвержены этому риску не меньше, чем Западная Европа. Потому что многие страны зависят от производства, которое может быть автоматизировано.
Но при этом автоматизация вытесняет рабочие места, которые находятся в середине пирамиды труда. Высокотехнологичные рабочие места находятся в безопасности, так как их нельзя автоматизировать и искусственный интеллект их не заменит. Профессии в нижней части пирамиды, например, элементарную уборку, тоже нельзя автоматизировать. Таким образом, под угрозой оказываются профессии среднего звена.
Поэтому наши регионы должны подготовиться к структурным изменениям, которые принесут автоматизация и ИИ. Это как цунами, вы не можете его остановить. Эти изменения грядут. И одна из проблем наших регионов заключается в том, что особенно пожилые работники менее квалифицированы, чем их коллеги в других странах в области технологий. А молодые не уступают жителям стран с развитой экономикой.
— Некоторые люди могли думать, что реформы нельзя повернуть вспять. Но, как мы видим на практике, даже те, кто успешно завершил переходный период, могут скатиться назад. Что мы должны сделать как общество, чтобы гарантировать, что результаты реформ останутся надолго и будет крайне сложно скатиться назад?
Беата Яворчик: Вам нужно сделать реформы устойчивыми с социальной точки зрения, то есть общество должно поддержать реформы — это короткий ответ. После любых изменений появляются победители и проигравшие. Важно заботиться о проигравших, убедиться, что люди, которые потеряли работу в результате реформ, получат какую-то помощь. Потому что необходимо, чтобы общество воспринимало реформы как что-то приводящее к справедливым последствиям. Общество должно понимать, почему проводятся реформы и как они могут помочь в этом. Есть посткоммунистические страны, которые добились успеха, и есть примеры для подражания. Можно использовать 30-летний опыт переходного периода.
Эрик Ливни: В контексте Узбекистана меня больше всего волнует процесс приватизации. Очень важно, чтобы результаты приватизации рассматривались как легитимные и им доверяли. В 1990-х годах мы видели страны, которые провели приватизацию, которая не считалась легитимной ни населением, ни кем-либо ещё. И они скатились назад.
В Узбекистане мы, скорее всего, увидим переход людей из сельского хозяйства в другие сферы деятельности. И есть опасения, что рабочих мест хватит не всем. Я говорю о людях старше 40 лет. Поэтому кто-то должен заботиться о них тоже. Нужна активная политика на рынке труда, либо переквалификация. Необходимо сделать этот переход гладким, потому что иначе возникнет недовольство и люди выйдут на улицы.
Ещё одно важное направление для Узбекистана — это стоимость коммунальных услуг. Мы видели кризис прошлой зимой, когда стало очень холодно. В стране недостаточно газа и давление в трубопроводах недостаточно высокое, недостаточно электроэнергии, инфраструктура в не очень хорошем состоянии. В этой сфере нужны инвестиции.
Можно привлечь частные инвестиции в энергетический сектор, но они не приходят так быстро, как нам хотелось бы, потому что тарифы слишком низкие. С этим нужно что-то делать. Но вопрос в том, смогут ли люди себе это позволить? Поэтому нужно проводить политику, которая, с одной стороны ,позволит покрыть расходы на эксплуатацию, привлечь инвестиции, а с другой — помочь тем, кто действительно нуждается в помощи.
Необязательно субсидировать цены на энергию для всех. Есть люди, которые вполне могут позволить себе платить реальную рыночную цену: владельцы больших поместий и особняков. Но люди с очень маленькими домами потребляют мало, но нуждаются в каждом киловатте. Им нужна помощь и поддержка. И тогда у нас будет гораздо более надёжный энергетический сектор и коммунальное хозяйство в целом. Это фундамент, на котором можно строить экономику.
Беата Яворчик: Это возвращает нас к первоначальному спору о государственных предприятиях. Если государственный сектор должен предоставлять какие-то услуги, но никто не думает о бюджетировании и услуги и товары предоставляются на субсидированной основе, в таком случае внезапно возникнет дефицит. Необходимо чётко определить, в чем заключается их миссия, сколько будет стоить предоставление услуги и кому вы будете предоставлять услугу по субсидированной ставке, а кто может позволить себе платить рыночную цену.
Беседовал Давлат Умаров.
