Начальник Академии Генеральной прокуратуры Узбекистана Евгений Коленко в интервью «Газете.uz» рассказал о «парадоксальных» отличиях прокуратуры старой и новой формации, о видах коррупции и работе по ее искоренению, а также проблеме оттока кадров.
По мнению Евгения Коленко, основным критерием эффективности прокуратуры старого формата был рост количественных показателей выявленных правонарушений, лиц, привлеченных к ответственности, а также протестов и других документов прокурорского реагирования, внесенных по фактам выявленных нарушений закона.
«При таких обстоятельствах де-факто прокуратура не была подлинно заинтересована в искоренении преступности и предупреждении правонарушений, ее деятельность во многом имела инквизиционный, карательный уклон», — отметил он.
«Парадокс заключался в том, что чем больше правонарушений совершалось, тем лучше были показатели прокуратуры. При этом перекрытию каналов совершения преступлений, выявлению и искоренению глубинных причин преступности, установлению системных проблем правового регулирования должного внимания не уделялось, зачастую работа в данном направлении лишь декларировалась и носила формальный характер», — пояснил он.
Глава академии утверждает, что теперь все поменялось, и в новую систему прокуратуры внедряется «реальная превентивная модель».
«Сейчас для руководства страны количество привлеченных к ответственности лиц и возбужденных дел вообще не является приоритетом. Абсолютно. В свою очередь, генпрокурор при проведении совещаний основное внимание нижестоящих прокуроров привлекает к необходимости обеспечения мер по надежной диагностике системных недостатков и проблем, а также разработке механизмов по их предотвращению. А цифры, связанные с виновными лицами и наказаниями, рассматриваются в основном в контексте мер по недопущению подобных нарушений впредь», — подчеркнул Евгений Коленко.
«При разборе фактов нарушения законов всегда в первую очередь ставится вопрос, что конкретно сделано, чтобы этого не произошло, какие меры приняты, чтобы это не повторилось. То есть сейчас самым важным критерием эффективности, по которому президент оценивает прокуратуру, является внедрение и эффективная практическая реализация упреждающих механизмов», — добавил он.
Нынешняя прокуратура и прокуратура прошлого времени — совершенно разные организации, разные по своему духу, своей философии, с принципиально отличающимися подходами, сказал начальник академии.
Евгений Коленко, в 2010—2017 годах работавший заместителем начальника Управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией при Генпрокуратуре, рассказал о трех восприятиях коррупции в странах с транзитной экономикой.
«Белая, серая и черная коррупция. Белая коррупция — ситуация, когда все участники процесса не считают коррупцию чем-то плохим. Например, врач получает мизерную зарплату, не обеспечен никакими лекарствами, и передача ему денег в обществе считается абсолютно нормальным, некоторые воспринимают это как свою ответственность помочь врачу. В зрелом обществе это не считается нормальным ни при каких обстоятельствах, поскольку врач государственного медучреждения не должен получать никаких дополнительных вознаграждений, кроме зарплаты», — пояснил он.
«Серая коррупция — ситуация, при которой получатель или датель взятки считает это допустимым и нормальным, в то время как другая сторона не вполне считает это законным и делает это в силу вынужденных обстоятельств. Примером может быть так называемая вертикальная коррупция, когда сотрудники организаций, получающие незаконное вознаграждение от юридических и физических лиц, передают часть полученного вышестоящим должностным лицам», — продолжил Евгений Коленко.
«Черная коррупция — ситуация, когда все участники процесса осуждают это, отсутствуют сомнения относительно этической стороны этого вопроса», — объяснил представитель Генпрокуратуры.
По словам Евгения Коленко, в Узбекистане на каком-то этапе определенная часть населения полагала, что белая и серая коррупция допустимы, и что материальная благодарность госслужащим — это нормально.
«Это просто считалось приемлемой моделью поведения и воспринималось в качестве определенной социальной нагрузки. Например, бытовало мнение, что если к вам пришел с проверкой сотрудник контролирующего органа, то вы обязаны „отблагодарить“ его, даже если все документы у вас порядке. Это было на ментальном уровне. Мне кажется, что эти шаблоны успешно меняются. Важно на данном этапе сохранить этот вектор движения и полностью избавиться от негативного наследия прошлого», — подчеркнул он.
Принятие мер по недопущению коррупции, отрезанию всех возможных так называемых неформальных компенсаций приводит к очередному этапу, когда уже работодатель сталкивается с проблемой оттока кадров.
«Раньше при мизерной зарплате и крайне низком уровне материально-технического обеспечения в органы прокуратуры было практически невозможно устроиться. Это была очень закрытая организация. Нехватки кадров не наблюдалось. Многие достойные кадры не могли пройти отбор, хотя обладали надлежащими знаниями и навыками. В этой связи сейчас отслеживается интересная тенденция — несмотря на то, что сотрудникам прокуратуры существенно повышена зарплата, они обеспечены внушительным социальным пакетом, а набор на работу ведется на основе открытого конкурса, количество вакансий, тем не менее, остается очень высоким», — сообщил глава Академии Генпрокуратуры.
По его мнению, это является свидетельством того, что в органах прокуратуры сейчас нет тех «компенсаций», которыми была интересна старая прокуратура. «Это тоже парадокс — при мизерной зарплате люди не могли устроиться в прокуратуру из-за отсутствия вакансий, а теперь при многократно возросшей оплате труда и большом социальном пакете — сложно найти кадры».
Говоря о текущей ситуации, Евгений Коленко заверил, что у сотрудников прокуратуры сейчас абсолютно нулевая толерантность к коррупции.
«Все каналы злоупотреблений и коррупции ликвидированы. Это легко достижимо, потому что руководитель всегда знает, что, где и как. Но если руководитель смотрит сквозь пальцы: „Делай что хочешь, только не создавай проблем“, то это будет происходить. Я не поверю, что руководитель может не знать о системной коррупции в своем учреждении. Другой разговор, если имеют место эпизодические случаи. Такие факты есть, в органах прокуратуры в том числе. Всегда найдется паршивая овца. Всегда можно скатиться до этого. О вертикально интегрированной коррупции сейчас в органах прокуратуры вообще и речи не может идти. С эпизодическими случаями борется система внутренней безопасности, выполняющая роль своего рода „комплаенс-контроля“. Взять безнаказанно взятку в органах прокуратуры стало очень-очень сложно», — заявил он.
Глава Академии Генпрокуратуры также рассказал об изменениях основных подходов к борьбе со взяточничеством.
«Если раньше обращали внимание больше на получение взятки, сейчас основной тренд — изобличение дачи взятки. Сейчас сотрудник прокуратуры или другого правоохранительного органа, если вы ему предложите взятку, откажется и не сообщит, будет сам привлечен к ответственности. Мы хотим донести до людей, что дача взятки — это опасно, это как игра в так называемую „русскую рулетку“. Граждане уже начали меняться, они отказываются от коррупционного решения своих бытовых проблем, сообщают о правонарушениях, в этом вопросе наметилась выраженная позитивная динамика. Это процесс будет улучшаться с повышением социальной ответственности и укреплением гражданской позиции населения», — сказал он.
В декабре состоялся мониторинговый визит Секретариата Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по вопросам выполнения Узбекистаном рекомендаций в сфере противодействия коррупции. Это четвертый раунд мониторинга Стамбульского плана действий по борьбе с коррупцией. Узбекистан получил 23 рекомендации. Группа осуществляла мониторинг хода исполнения этих рекомендаций. Основные выводы и рейтинг будут выставлены в марте, однако Евгений Коленко сообщил, что уже есть отзывы экспертов относительно того, что сейчас происходит в Узбекистане.
По его словам, мониторинговая группа очень впечатлена масштабом реформ и изменениями «не только на институциональном уровне, но и ментальном». Эксперты ОЭСР провели встречи не только с представителями государственных органов, но и международными организациями, представителями бизнес- и гражданского сообщества, в ходе которых им была представлена информация о масштабных преобразованиях в стране.
«В качестве иллюстрации могу привести пример с таксистом, с которым пообщались эксперты во время своего посещения Узбекистана. Как известно, получить информацию о восприятии коррупции можно, пообщавшись инкогнито с простыми гражданами, и в этом плане таксисты, охотно вступающие в диалог, очень удобный „индикатор“ настроений в обществе. Так вот, когда мониторинговая группа ехала с таксистом, тот на заданный вопрос о коррупции рассказал им, что времена изменились, и сейчас дать взятку сотруднику УБДД практически невозможно, так как они „очень боятся брать вознаграждение от водителей“», — рассказал он.
Начальник академии утверждает, что за последние несколько лет в этой сфере многое изменилось, коррупция перестала носить характер широкого распространенного явления, динамика наметилась очень хорошая.
«Вместе с тем я не склонен смотреть на вещи через „розовые очки“. Коррупция все еще представляет серьезную угрозу для нашего общества, и еще многое предстоит сделать в этом направлении», — подчеркнул Евгений Коленко.
Евгений Вячеславович Коленко (1977 г. р.) — окончил Ташкентский государственный юридический институт в 1999 году, Высшие учебные курсы Генеральной прокуратуры в 2013 году. Занимал должности старшего следователя по особо важным делам Управления по борьбе с экономической преступностью и коррупцией Генпрокуратуры (2006−2010), заместителя начальника Управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (2010−2017), начальником Высших учебных курсов Генеральной прокуратуры (2017−2018).
Кроме того, он является национальным координатором по вопросам участия Узбекистана в Конвенции ОНН против коррупции, а также Стамбульского плана по борьбе с коррупцией ОЭСР.
Полное интервью с начальником Академии Генпрокуратуры Евгением Коленко — скоро на «Газете.uz».
