Данная статья написана на основе обзора, подготовленного автором для Министерства финансов Узбекистана.

Почти полвека назад экономисты установили, что благосостояние жителей страны, то есть, доходы населения, зависят целиком и полностью от производительности труда и производительности капитала. Эмпирические исследования показывают, что, различия в общефакторной (труд и капитал) производительности объясняют 50−70% различий в доходах между странами. Это означает, что 50−70% разницы между уровнем богатства разных стран соответствует разнице в производительности соответствующих экономик.

Роберт Лукас (1995) и Роберт Солоу (1987) заслуженно получили свои нобелевские премии: их работы достаточно сильно изменили ход экономической мысли и внесли ясность в не очень очевидный для их времени вопрос: отчего зависит экономический рост. Получается, для государства, заинтересованного в увеличении доходов граждан страны, чуть ли не единственным приоритетом является увеличение производительности.

Если уровень жизни людей так сильно зависит от производительности экономики, то как ее увеличить?

Производительностью называют эффективность использования трудовых и капитальных ресурсов. Например, производительность труда обычно измеряется отношением ВВП страны к количеству работников (или рабочих часов). Производительность труда и инвестиционных ресурсов может увеличиваться только в том случае, если предприятия заинтересованы в увеличении прибылей в конкурентной среде. То есть, конкуренция является необходимым условием для увеличения производительности.

Реклама на Газета.uz

Почему так важна конкуренция?

Фирмы заинтересованы в получении прибылей. Очевидно, что при высокой конкуренции прибыльность падает. В идеально конкурентной среде все фирмы зарабатывают очень мало, а в пределе доходность фирмы стремится к нулю. Но, так как предприниматели заинтересованы в получении прибылей, они вынуждены постоянно делать что-то лучше (быстрее, выше, сильней): либо производить товары (или услуги) с меньшими затратами, либо придумывать новые продукты, либо немного видоизменять существующие продукты, либо находить новые ниши. Предприниматели зарабатывают деньги, удовлетворяя, а иногда даже и предугадывая предпочтения людей. В целом, залогом прибыльности компании (в конкурентной среде) является ее возможность быть более производительной: зарабатывать как можно больше, тратя на это как можно меньше ресурсов. В погоне за конкурентоспособностью фирмы вкладываются в более эффективные средства производства и технологии, посему и растет спрос на инновации и науку.

Другими словами, инновации, технологическое развитие, эффективность пользования ресурсами, высокое качество товаров и услуг могут достигаться только на очень конкурентных рынках. Конкуренция обеспечивает увеличение производительности, а производительность, как говорилось выше, есть единственный способ увеличения качества жизни людей.

Чем больше конкуренции, тем богаче страна. Поэтому наличие монополий и низкая конкуренция гарантируют низкий рост доходов населения. Иначе говоря, чем меньше конкуренции внутри страны, тем бедней ее жители.

Чаще всего монополии возникают при частичном или полном участии государства.

А что у нас с производительностью?

Так как хорошей (не идеальной) мерой производительности могут служить доходы, дела у нас обстоят не очень хорошо. В Узбекистане доходы населения низки, в этом году подушевой ВВП будет в районе 1238 долларов в год. Для сравнения: среднемировая цифра составляет порядка 10714 долларов в год.

В принципе, начинать с низких показателей дохода не так уж и страшно. Главное, надо расти быстрее чтобы догнать. К сожалению, цифры не на нашей стороне. Если мы растем примерно на 5% в год, или всего на 62 доллара на душу населения в год, тогда как мировая экономика, в среднем, растет на 1,91%, что в долларах составляет примерно 204. Любопытный читатель легко может посчитать, сколько нужно лет при нынешних темпах роста, чтобы стать страной со средним уровнем доходов (рост населения у нас всего на 0,5% выше среднемирового).

Есть возможность роста

Но есть и хорошие новости: в Узбекистане есть потенциал для экономического роста, а именно: возможность увеличения производительности. Так как большинство отраслей экономики так или иначе являются государственными, то разгосударствление и есть тот самый неиспользуемый потенциал для роста конкуренции и производительности. А рост производительности, как известно, приведет к увеличению доходов населения.

У нас участие государства в экономике предельно высокое: существуют всего пара секторов, где роль государства относительно мала. В подавляющем большинстве отраслей, будь это сельское хозяйство, транспорт, строительство, фармацевтика, медицина, химическая промышленность, образование, добыча полезных ископаемых, энергетика, коммуникации или даже туризм, доля государственных предприятий либо очень значительна, либо абсолютно монопольная. Уменьшение роли государства, скорее всего, приведет к увеличению производительности.

В чем проблема, если государство — собственник предприятий?

При государственном владении предприятиями возникает сразу много проблем, которые не появляются (или появляются в меньших масштабах) при частном собственнике:

1. Будучи частью государства, предприятия преследуют различные цели, кроме увеличения прибылей: большинство государственных предприятий владеют непрофильными активами. Например, Национальный банк Узбекистана владеет гостиницами, залами торжеств или спортивными сооружениями, исходя не из соображений прибыльности, а по множеству других причин. Тем самым эффективность использования средств уменьшается, что ведет к тому, что производительность не увеличивается (соответственно, и благосостояние страны). Неправильное распределение средств, в данном случае, трата денег на цели, отличные от получения прибылей, и есть огромное препятствие для увеличения эффективности предприятия. Не нужно быть экономистом чтобы понимать, что, например, владение «Узбекнефтегазом» скотоводческих ферм или макаронных цехов не делается ради увеличение производительности нефтяной компании.


Отель «Бельдерсай». Фото: Otpusk.uz.

2. Стимулы внутри предприятий. Теоретические исследования и многолетняя практика показали, что руководство, принимающее решения, должно нести полную ответственность как за успех предприятий, так и за их провал. В частных компаниях, акционеры и владельцы, очень заинтересованы в получении прибылей, и соответственно, делают все, чтобы достичь этого через стимулы для руководства и сотрудников. В большинстве коммерческих компаний материальное вознаграждение руководителей напрямую зависит от рыночной капитализации, тем самым вынуждая руководство заботиться только об этом. В государственных же предприятиях, где владельцем технически является правительство, невозможность выстраивания правильных стимулов не позволяет достичь рыночного уровня эффективности.

Частный собственник имеет более сильные стимулы, чем государственный чиновник, для инвестиций в увеличение производительности компании и оптимизации расходов. В случае успеха собственник потребляет все плоды своего труда, если же он не будет сокращать расходы или повышать производительность, то за издержки собственной некомпетентности ему придется платить. Менеджер государственного предприятия имеет меньше стимулов, поскольку может быть уволен до получения всех выгод от успешного инвестирования. Равнозначно, в случае некомпетентности, менеджер госкомпании редко или почти никогда не берет на себя ответственность: ведь он рискует не своими деньгами!

Более того, учитывая относительные преимущества госкомпаний в лоббировании, за неэффективность менеджмента госпредприятий расплачиваются все граждане страны. При таком раскладе госкорпорации будут постоянно требовать помощи от государства для предупреждения банкротства. И поддерживая неэффективно работающие предприятия, государство сдерживает экономический рост и субсидирует неэффективность.

3. Когда государство является основным владельцем предприятий, зачастую прирожденная неэффективность данных компаний становится причиной перекосов и вмешательства (со стороны государства) в рыночные процессы и ценообразование. То есть, из-за вмешательства неэффективность даже одной компании приводит к большим экономическим потерям. Например, когда государство владеет автомобильным заводом, неэффективность производственных процессов и высокие издержки приводят к тому, что, компания с помощью административного ресурса вмешивается в рынок.

В случае с «Узавтосаноат»: вместо того, чтобы работать над эффективностью, такая компания создает (лоббирует) барьеры для своих конкурентов в виде таможенных пошлин и других нетарифных ограничений. Проблема, опять же, в стимулах: неэффективное частное предприятие может обанкротиться и выйти из рынка, а не эффективное государственное предприятие будет налогооблагать граждан за счет высоких цен (и низкого качества) не только на свою продукцию. Граждане платят за все автомобили, — не только местные — больше, чем в других странах. Это достаточно тяжелое бремя для экономики.

Таким образом, большая доля государственных предприятий ведет к сильной и неправильной зарегулированности рынков. Плохо то, что эти регуляторные барьеры ставятся во имя поддержания конкурентоспособности существующих госпредприятий. Это, естественно, мешает быстрой реаллокации ресурсов из малопроизводительных фирм и неэффективных секторов в высокопроизводительные фирмы, высокоэффективные секторы. Тем самым один из факторов повышения производительности у нас работает очень слабо, или в каких-то случаях вообще работает контрпродуктивно. Регулирование не есть зло, но сутью всякого регулирования должно быть увеличение конкуренции и снижения барьеров для входа новых игроков.

Когда на рынке есть государственное предприятие, смыслом регулирования становятся максимально высокие барьеры для выхода на рынок и, в целом, урон для индустрии. Такое регулирование не может не иметь плохих последствий для благосостояния населения.

4. Государственные предприятия не могут эффективно заниматься инновациями и увеличением производительности, так как не имеют возможности правильно выбирать направления развития и инвестиций. При частном владении предприятиями, собственнику, в погоне за прибылями, приходится искать новые методы развития и новые технологии, дабы быть более эффективным, чем конкуренты. А руководители государственных компаний не сильно заинтересованы в этом, так как их собственник (государство) не может поставить правильные стимулы и, тем более, контролировать их исполнение.

Более того, если госкомпания не работает над повышением эффективности — это не так уж и заметно собственнику, учитывая, что госкомпании редко работают в конкурентной среде. Если и есть какая-то конкуренция, и такое предприятие становится неэффективным, государство все равно придет на помощь.

Инновации и технологии — это в том числе работа с ограниченной информацией. Как государственные монополии, так и частные компании работают с ограниченной информацией. Но отличие в том, что если предприниматель принимает неправильное решение, то только он несет за это ответственность в виде потери прибылей: если же решение принимает государственный чиновник, он не несет финансовой ответственности, и в случае неуспеха рискует деньгами налогоплательщиков.

Пример. На протяжении почти 80 лет в Мексике добычей нефти занималось одно государственное предприятие, объединяющие все государственные активы нефтяной промышленности. Даже в конституцию внесли статью о том, что нефть должна быть государственной собственностью. В итоге, после стольких лет под государственным крылом цена добычи увеличилась настолько, что огромная компания с доступом к большим запасам углеводородов стала очень неэффективной, а конкуренты из других стран, конечно, все это время вкладывались в новые технологии, тем самым оставаясь рентабельными даже при низких мировых ценах. В 2017 году правительство наконец разрешило иностранным компаниям добывать нефть в Мексике.

Конечно, монополия «PEMEX» вкладывалась в развитие технологий, но делала это намного менее эффективно, чем ее конкуренты. В итоге рынок расставил все по местам: высокие издержки заставили правительство признать неэффективность государственного владения, но потерянное время и потерянные доходы, увы, не вернуть.

Такой же пример неэффективности национальной нефтяной компании можно наблюдать в России: государственная «Роснефть» в 2008 году имела капитализацию в $130,7 млрд (максимум). Сегодня компания стоит $67,7 млрд. Это несмотря на то, что, в 2013 году «Роснефть» выкупила ТНК-BP почти за $55 млрд.

Примеры России и Мексики иллюстрируют не просто проблемы этих компаний, конъюнктуры или выборочные истории провала. Проблема в форме собственности: эконометрический анализ всех нефтяных компаний наглядно показал, что государственные нефтяные компании намного хуже во всех измерениях производительности или рентабельности.

5. Когда управление предприятием находятся в руках государства, а точнее — в руках государственных чиновников, возникает проблема принципала-агента: есть конфликт интересов управленцев фирмы и акционеров. Принципал (т. е. акционер), в данном случае — государство, заинтересован в работе фирмы, но назначает агента (т. е. управляющего) для руководства ее деятельностью. Принципал (государство) не может полностью контролировать действия агента (руководства), что часто ведет к тому, что агент принимает решения не в пользу максимизации прибылей принципала. То есть, государство и руководство предприятий являются неравными акторами, имеющими разные степени информированности: лицо, дающее поручение (правительство) обычно находится в высшей иерархической позиции и ожидает решения поставленной задачи в своих интересах. С другой стороны, лицо, выполняющее поручение (агент, назначенный чиновник) находится в нижней иерархической позиции, но владеет большей информацией, чем принципал, и может пользоваться этой информацией в своих собственных интересах, что практически всегда приводит к неэффективности, зачастую — к коррупции. В частных компаниях такая проблема наблюдается реже, так как владельцы могут более эффективно контролировать менеджмент, а зачастую менеджеры и собственники — это одни и те же люди.

Последствия низкой производительности госпредприятий

История национализации промышленности Великобритании достаточно показательна: после Второй мировой войны правительство национализировало такие отрасли, как сталь, уголь, авиация, электричество, железнодорожный транспорт и другие промышленные предприятия. Несмотря на то, что, после войны Британия была богаче своих континентальных соседей, в результате национализации экономика перестала расти. В сферах промышленности и транспорта отставание было весьма заметным. Уже к 1979 году Франция и Италия были богаче в пересчете на душу населения.


Приход Маргарет Тэтчер к власти ознаменовал начало массовой приватизации госкомпаний. Конечно, Британии не суждено было стать промышленной державой, многие госкомпании пришлось просто закрыть. Но рост экономики ускорился, и к 1998 году Британия по доходам обогнала и Францию, и Италию.

Примерно такие же проблемы неэффективности госпредприятий можно отчетливо наблюдать в контексте современного Узбекистана. Конечно, не все финансовые данные частных или государственных компаний можно найти в открытом доступе. Но исходя из налоговых поступлений компаний, можно сделать определенные выводы по поводу их рентабельности.

Недавно в «Бюджете для граждан» были опубликованы доли налоговых поступлений от крупнейших компаний страны. Несмотря на то, что число крупных частных компаний не так велико, госкомпании определенно менее производительны. При наличии всего 1000 сотрудников, от АО «УзБат» поступает больше налогов в казну, чем от таких гигантов. как «Узбекистон темир йуллари» со штатом 75 тысяч человек.

Мы не видим всех данных всех компаний, и это не позволяет делать неоспоримые выводы. Но если производительность измерять отношением количества рабочих часов в год к уровню доходности, то частные компании имеют показатели, в разы превышающие государственные.


Источник: «Бюджет для граждан», 2018.

В отсутствие достаточных данных читателю, чтобы сделать вывод об эффективности госпредприятий в Узбекистане, потребуется больше цифр.

Предлагаю взглянуть на страну, где госкапитализм принято считать даже успешным — Норвегию. Но экономическая теория и тут правильно предсказывает очевидное. Ученые из Норвежской школы бизнеса провели исследование, затронувшее все фирмы страны, и пришли к неудивительному выводу: частные фирмы значительно более эффективны по всем меркам производительности, чем государственные. Даже в одной из богатейших стран мира, где отсутствуют коррупция и непотизм, где уровень образования является одним из самых высоких в мире, экономика относительно открыта и все госкомпании имеют практически идеальные стандарты корпоративного управления, все равночастные компании более эффективны.

Повторюсь, проблемы неэффективности государственных предприятий являются общемировым трендом. Многие экономисты, включая Стиглица (Нобелевская премия 2001 года), Шлейфера, Вишны не раз убедительно показывали, что компании с государственным участием работают менее эффективно, чем частные предприятия. По этой причине имеет смысл ограничить деятельность госкомпаний.

Конечно, в большинстве стран размер и влияние госпредприятий несопоставимо малы по сравнению с Узбекистаном. И, несмотря на моду с середины 2000-х, в некоторых странах в пользу огосударствления и поддержку правительствами так называемых «национальных чемпионов», такая стратегия потерпела фиаско. Госпредприятия, входящие 500 самых больших компаний в мире, с 2007 года потеряли 33−37% в своей капитализации.


Неэффективность госпредприятий не уникальная проблема Узбекистана. Наша уникальная проблема в том, что диспропорционально большая часть нашей экономики находится в руках госпредприятий, что является серьезным барьером для развития производительности и, следовательно, роста доходов населения.

Для роста производительности нужно, чтобы были предприниматели, которые заинтересованы в том, чтобы этот процесс шел. То есть люди, которые надеются на то, что, применив новые технологии, проведя обучение рабочей силы, внедрив новые управленческие практики, изучив ноу-хау, они получат за это достаточно высокую отдачу, и потому готовы нести связанные с этим риски.

Но в нашей стране сейчас из-за высокого государственного сектора и неимоверно большого вмешательства государства в экономику, получается так, что такие риски сильно увеличиваются, особенно если сравнивать с другими странами.

Другими словами, вложения в увеличение производительности — очень рискованное упражнение для многих фирм, а искусственное вмешательство государства увеличивает эти достаточно высокие риски в несколько раз. В итоге инвестиции в производительность даже частных фирм становятся невыгодными или даже опасными. К сожалению, при таком недружественном бизнес-климате (связанным прежде всего с огромной долей государства в экономике), наивно ожидать рост инвестиций и, следовательно, производительности в обозримом будущем.

Прежде чем говорить о способах решения проблемы, нужно обозначить плоскость решения. Часто у нас проблема производительности понимается как технико-экономическая: кажется, что если сделать изменения в руководстве компаний, внедрить принципы корпоративного управления, купить технологии или пригласить иностранных экспертов, то проблема решится. На самом деле эта проблема сугубо политэкономическая (проблема в форме собственности), и чтобы решить ее нужно отказаться от нынешней формы собственности в большинстве секторов экономики. Разгосударствление экономики и переход ее на рыночные рельсы есть важнейшая реформа для развития страны и повышения благосостояния населения.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.