Давайте говорить честно. Мы боимся наших сотрудников органов внутренних дел (о боже, какой длинный и неудобный термин). При столкновении с ними человек думает: ну вот, они здесь, чтобы меня наказать. Увести. Отобрать. В лучшем случае, отнять уйму времени. Несмотря на то, что в последние два года руководство МВД Узбекистана и ГУВД Ташкента предпринимают шаги, чтобы исправить ситуацию, поведение рядовых сотрудников продолжает вызывать вопросы.

В общественном сознании правоохранительные органы все еще имеют имидж вершителей наказания. Но не защитников. Люди не купят в сувенирном магазине футболку с надписью «ГУВД». И даже взрослые и образованные люди предпочитают звонить 102 только в самом-самом крайнем случае. Совсем по-другому дело обстоит в нашем городе-побратиме Сиэтле. Когда местные полицейские идут строем на городском параде, в толпе раздаются аплодисменты.

Как им удалось этого добиться? Для того, чтобы узнать ответы, я отправился в Департамент полиции Сиэтла, где побеседовал с сержантом Шоном Уиткомбом. Шон служит директором по связям с общественностью, но носит форму не просто так. Он долгое время работал в обыкновенном уличном патруле на улицах Сиэтла и знает многое про настоящий police work.

Для начала опять немного теории. В США нет Министерства внутренних дел. Каждый полицейский департамент независим и друг от друга, и от федерального правительства. Преступлениями, которые имеют значение для всех жителей США, занимается Федеральное бюро расследований (ФБР). Но основной объем работы лежит на плечах полицейских департаментов городов. И на шерифах, которые вершат правосудие в округах штатов.

Кому же подчиняется полиция Сиэтла? Только своему мэру и городскому совету. Именно они финансируют их деятельность и назначают начальников полиции. Представьте, что нашим ГУВД руководил бы хоким Ташкента. При этом хоким Самарканда имел бы свое управление полиции. Ташкентские и самаркандские копы имели бы разную форму, разные машины и разные правила. В Бостанлыкском районе бы был свой шериф, который бы не вмешивался в дела шерифа в Уртачирчикском районе и вообще никому бы не подчинялся. Представили? Вот примерно такая система в США. На первый взгляд она кажется запутанной. Но за ней стоит одна простая идея: максимальная независимость всех от всех.

Сиэтл для меня хороший пример по двум причинам. Во-первых, горожане — в целом — одобряют работу местной полиции. 76% людей довольны тем, как их защищают полицейские, и чувствуют себя безопасно, по данным опросов. Так бывает не везде. В разных американских городах у горожан разное восприятие полиции. Отношения могут быть осложнены исторической неприязнью, как в Новом Орлеане, или расовыми конфликтами. В Сиэтле все складывается достаточно удачно.

Во-вторых, полицией Сиэтла руководит женщина, шеф Кармен Уэст. И справляется она со своими обязанностями очень неплохо. Сиэтл не входит даже в Топ-100 самых криминальных городов США. Здесь безопасно и свободно. При этом Уэст успевает еще и воспитывать двоих детей.


Шеф полиции Кармен Уэст обнимается с горожанами во время Seattle Pride Parade 24 июня 2018 года. Фото полиции Сиэтла.

В копы я пойду, пусть меня научат

В Сиэтле сегодня проживают 713 тысяч человек. В Департаменте полиции работает 1444 офицера. Это примерно 1 полицейский на 500 человек. Хороший показатель. В фойе Департамента полиции я сразу столкнулся с объявлением о наборе кадров. В полицию завлекают неплохими зарплатами. Офицер первого уровня будет получать 5700 долларов в месяц. После пяти лет выслуги можно рассчитывать на 7500 долларов.

Чтобы стать полицейским, нужно сдать тесты. На интеллект, психологический и на физическую подготовку. Допустят к тестам только граждан США старше 20,5 лет. Можно заранее пройти обучение в полицейской академии. Первая страница рекламной брошюры сразу отвечает на самый главный вопрос: «Достаточно ли я физически развит для службы в полиции?» «В полиции найдется работа для всех», — успокаивает плакат.

Шон Уиткомб: Работа полицейского — это престижная работа. Она очень трудна, и ее нелегко получить. Она похожа на работу медсестры или школьного учителя. Это не самая высокооплачиваемая, очень критикуемая работа. Но люди хотят идти в эту профессию, потому что думают, что помогать людям — это важно. Так же, как и вы, журналисты.

Я был очень удивлен, узнав, что полицейские Сиэтла стараются быть настолько близки к людям, что игнорируют некоторые федеральные законы. Например, они не ловят нелегальных иммигрантов.

Шон: Текущая политика государства вызывает у нас много проблем. Наша работа — это общественная безопасность. Контроль миграции — не наша работа. И контртерроризм — тоже. Наша работа — убедиться, что все люди чувствуют себя безопасно. Я не федеральный агент, я полицейский офицер. Если вы здесь, и вы здесь нелегально — нам все равно. Если вы позвоните нам, потому что нужна помощь, например если кто-то украл у вас что-то, напал или угрожает вам, мы поможем. Например, вы латиноамериканец. Есть люди, которые не любят латиноамериканцев. Вся вот эта ерунда: «Езжайте обратно в свою страну». Мы расследуем эти дела. И нам все равно, мы не спрашиваем у вас документы.

Шон: Но делать людей довольными — это тоже не наша работа. И есть много случаев, когда люди сердятся на нас. Недавно люди протестовали и заблокировали улицу. Мы не препятствуем им, но когда они это делают, мы говорим: «Хорошо, у вас был протест, но теперь время уходить». И если они не уходят, мы арестуем их. Потому что закон говорит: «Американец имеет право на свободу слова, но не имеет права нарушать закон». И тогда люди критикуют нас за то, что мы нарушаем свободу слова. Или что мы поддерживаем идею, против которой они протестуют. Богатых, корпорации. Но на деле мы поддерживаем всех.


Сержант Шон Уиткомб, директор по связям с общественностью Департамента полиции Сиэтла.

Далее наша любимая рубрика — «коррупция». Как и судья Пол Дененфелд из Мичигана, Шон считает, что лучший метод борьбы с коррупцией — это достойные зарплаты.

Шон: Коррупция существует везде. Чтобы ее затруднить, мы платим людям хорошо. Наши сотрудники отлично натренированы. Они выбраны из большого количества желающих. Не каждый получает эту работу. Мы проводим психологический тест и проверяем прошлое кандидата, чтобы убедиться, что человек не склонен к коррупции. У нас всегда есть возможность сказать полицейскому: «Знаете, кажется, эта работа не для вас». И, к сожалению, мы это делаем. Недавно мы уличили студента в академии на списывании. И мы сказали: «Если ты жульничаешь на тесте, какие шансы, что ты будешь успешным на работе?»

Шон: Для нас большая помощь в борьбе с коррупцией — это то, что офицер может быть уволен за нечестность. У нас были случаи, когда офицеры стреляли в кого-нибудь без надобности или делали вещи, которые могут быть восприняты двояко. И это не всегда приводило к увольнению. Это приводило к дисциплинарному наказанию. Но если я совру во время работы, и это откроется, департамент может меня уволить только за это.

Гражданин, пройдемте!

Прозрачность полиции. Мечта. В Узбекистане очень трудно добиться от рядовых сотрудников даже элементарного соблюдения закона «Об органах внутренних дел». Лично из моего опыта: в двух последних конфликтах с сотрудниками в Ташкенте удостоверение мне не показал никто. Очень трудно заставить сотрудника это сделать. В Сиэтле стараются обращаться с гражданами более аккуратно.

Шон: Если вас остановил полицейский, вы можете спросить его документы. У нас есть жетон, нашивка и рация. Так нас отличают. Для нас очень важно, чтобы люди верили нашему бренду. Нашим машинам, нашей униформе. Если вас остановят, вы имеете право спросить, почему меня остановили? И мы должны ответить. Мы не можем просто останавливать людей, потому что нам хочется, или потому, что нам не нравится, как они выглядят. Если есть подозрение, что вы совершили преступление, то вас могут остановить. Тогда мы попросим показать документы. И ваше право сказать: «Я не хочу показывать их». Мы получим свое право в течение 20 минут решить, есть ли у нас легальный повод вас задержать. Мы пытаемся быть очень вежливыми.

Одним из самых эффективных средств для контроля за полицейскими и их действиями являются нательные видеокамеры. В Узбекистане их внедрение идет полным ходом (я надеюсь). Мы слышали, что их тестирование начнется уже в этом году.

Шон: У нас есть камеры на офицерах, есть камеры в автомобилях. И это не слежка за сотрудниками. Общество очень часто задает вопросы: «Почему мы сделали так и так?» Поэтому мы все записываем — чтобы видео было дополнением к показаниям офицера. Каждый раз, когда люди говорят: «Вы не правы», мы говорим: «Давайте посмотрим на видео!»

Полицейские Сиэтла в июле этого года снялись для популярного Lip Sync Challenge. В юмористическом баттле на Youtube участвовали разные полицейские департаменты США, и сиэтловцы набрали более 300 тысяч просмотров.

Шон: Офицер каждый день скидывает видео в департаменте, и оно хранится в облаке частной компании. Если офицер выключит камеру во время службы, у него будут серьезные проблемы. Есть человек, который проверяет видео. Камера обязательно должна быть включена во время любого действия, включающего в себя другую персону. Например, арест. Выключение камеры — это нарушение нашей политики, и офицер будет за это наказан.

Любой гражданин может сделать запрос на получение видео, если считает, что оно имеет к нему отношение. Это можно сделать через вебсайт полиции Сиэтла. Но что делать, если офицер вел себя неправомерно?

Шон: Вы можете пожаловаться лично, по телефону, или по электронной почте, или через сайт. Мы расследуем множество обвинений в должностных преступлениях. Вы можете сообщить, что офицер вел машину слишком быстро. Или парковался на тротуаре. Однажды мы получили сообщение: офицер оставил свой двигатель работать на холостых, это плохо для природы. На серьезные случаи будет назначен следователь, который вызовет жалобщика. Если жалуется аноним, расследование все равно будет.

В Узбекистане до сих пор не прекратилась дискуссия о том, можно или нет снимать сотрудников правоохранительных органов на камеры. Некоторые руководители говорят твердое «да», некоторые говорят, что этого делать нельзя. В Сиэтле следуют здравому смыслу.

Шон: Каждый имеет право снимать полицейского на фото и видео. Это не то что бы разрешено, офицеры обучены игнорировать людей, которые снимают их. Если офицер постарается помешать съемке, у него могут быть проблемы. 20 лет назад я бы мог сказать: «Прекрати снимать, если не прекратишь, я арестую тебя». Но больше я не могу этого сделать. Это ответ на то, что теперь у каждого есть камера на телефоне, и кому какое дело, что его снимают? Но раньше, серьезно, это было так: «Мы заберем твою камеру!» В 2006—2007 годах был скандал. Случилась драка между посетителями ночного клуба и полицией, и нас обвинили в том, что полицейские удалили снятое арестованными гостями на телефон компрометирующее нас видео. Был суд. Результатом стало то, что мы установили камеры во всех помещениях, куда мы помещаем задержанных, так что это больше не может повториться.

Сейчас мы вам все тут перекроем

В Сиэтле мне посчастливилось посетить самый крупный городской парад Torchlight. Тысячи людей собрались, чтобы посмотреть, как по главной улице города проходят парадные колонны. Я был очень удивлен мерам безопасности, особенно после террористических актов в Европе и на Манхэттене. С точки зрения узбекистанца, безопасности не было вообще. Дороги не были перекрыты, сумки не проверяли, порядок охраняли полицейские на ногах и на велосипедах. Бардак! Я заранее поинтересовался у Шона, как полиция собирается охранять парад.

Полицейские Сиэтла и их руководство маршируют на ежегодном городском параде Torchlight 28 июля.

Шон: Наш план безопасности — быть интегрированными в парад. У нас будут стоять офицеры вдоль всей дороги, но также будут и офицеры в штатском. В Сиэтле очень жесткие правила, касающиеся того, как мы можем использовать видеонаблюдение. Поэтому очень много работы мы ведем методом личной разведки. Я знаю, что во многих других города мира привычно иметь видеонаблюдение. Но не у нас.

Шон: Одна из техник, которую мы часто используем на массовых мероприятиях, — мы вычисляем людей, которые ведут себя подозрительно. Например, сегодня жарко, а человек носит пиджак и куртку. С ним нет семьи, он оглядывается по сторонам. Тогда мы подойдем и поговорим с ним. Любой офицер может передать такую информацию по рации.

Шон объяснил, что после трагедии 11 сентября 2001 года в США была придумана система ICS (Incident Command System). Именно там он работал во время парада. ICS — это центр, где координируется работа всех городских служб — от пожарных до канализации.

Шон: В случае инцидента наша цель номер один — минимизировать жертвы. Вторая цель — защитить имущество людей. Все будут заняты своей работой: медики, пожарные, — но все будут работать вместе, не отдельно. Мы говорим друг с другом. Поэтому ICS позволяет нам работать очень хорошо.

0 (ноль) смертей на дорогах

Смертность на улицах — один из самых острых вопросов для Ташкента и для «Газеты.uz». Мы поднимаем его постоянно. Поэтому мне было очень интересно, как полиция Сиэтла организует свои улицы и следит за безопасностью дорожного движения.

Шон: У нас есть программа по снижению смертности на дорогах. Она называется Vision Zero. Она была придумана в Швеции. Идея ее в том, чтобы добиться нулевой смертности каждый год. Это восхитительная цель. Мы идем к ней через образование, инженерные решения и охрану порядка.

Шон: Мы создаем дороги для велосипедов и безопасные переходы для пешеходов. Большая часть смертей на дорогах — это пешеходы. За дизайн городских улиц отвечает мэрия. У них есть специальный департамент (Seattle Department of Transportation). Они равны нам и подчиняются мэру. Мы работаем с ними. Анализируя данные, мы знаем, когда они делают плохую работу. И у нас есть возможность ее исправить.

Удивительно, но Сиэтл намного отстал от нас во внедрении автоматической регистрации нарушений камерами. Во многом это связано с причиной, которую Шон объяснил ранее. У города очень строгие законы о том, как и где могут использоваться камеры. Власти берегут личную жизнь горожан.


Шон: Мы ведем работу над введением системы автоматических штрафов. Пока у нас есть камеры, которые регистрируют проезд на красный свет, несколько камер, которые реагируют на скорость возле школ. Штука, которую мы бы хотели иметь, — это камеры на перекрестках. Если зеленый свет загорается, и вы выезжаете на перекресток, когда там нет места, то блокируете его и получите за это штраф.

Шон рассказал еще много вещей о том, какие инновации полиция собирается внедрить. Но для нас они мало актуальны, так как главная головная боль полиции Сиэтла — это открытое ношение оружия, которое разрешено в штате Вашингтон. Шон радуется, что в Сиэтле полицейские теперь стреляют в вооруженных преступников не сразу. Сначала они попытаются убедить их сложить оружие. А раньше стреляли без промедлений. Это называется «деэскалацией».

Напоследок я спросил у Шона, что он думает про такой парадокс: у наших правоохранительных органов есть проблемы с прозрачностью и соблюдением прав человека. Но в рейтинге самых безопасных стран мира по версии Gallup мы на пятом месте.

Американский офицер полиции ответил: «Это очень хорошо. Вы в безопасности. Но вы боитесь, не так ли?»

Читайте в следующем выпуске проекта «Америка работает»: одна из лучших американских начальных школ в Вашингтоне. Школьники не испытывают здесь травли и учатся с особенными детьми в одном классе. Как школе удалось создать дружелюбную атмосферу для всех вне зависимости от дохода родителей?

Спонсор проекта «Америка работает» — компания Artel. Путевые заметки и фотографии, сделанные Никитой Макаренко во время поездки на телефон Artel U5, вы можете прочитать в Facebook, пользуясь хештегом #americaworks.

«Газета.uz» и Никита Макаренко благодарят Национальную авиакомпанию «Узбекистон хаво йуллари» за поддержку проекта «Америка работает».

Отдельную благодарность мы выражаем Посольству США в Узбекистане за информационную поддержку, Государственному комитету по развитию туризма за предоставленные сувениры для гостей и предпринимателю Олиму Мухамадиеву за логистическую поддержку.