Гульнара Иванова родилась в Янгиюле. Окончила факультет английской филологии Узбекского государственного университета мировых языков. Актёрскому мастерству училась в студии драматического искусства театра «Ильхом». С 2017 года занялась режиссурой и съёмкой короткометражных фильмов.
В 2021 году в числе первых семи студентов из Узбекистана поступила во Всероссийский государственный институт кинематографии имени С.А. Герасимова (ВГИК), училась в мастерских у Владислава Романова и Александра Каурыха.
В 2020 году приняла участие в программе Стивена Кинга The Dollar Baby. Известный американский писатель продал ей за один доллар права на экранизацию рассказа «Человек, которому не пожимали руки». Фильм, получивший название «Касание», в 2023 году стал победителем в номинации «Лучший триллер» на Nitiin International Film Festival (Малайзия) и был отмечен дипломом Student World Impact Film Festival (США). Годом ранее другой короткометражный фильм «Спор» получил Гран-при международного кинофестиваля ISCA (International Student Creative Award) в Японии, Осака.
Сейчас режиссёр заканчивает работу над первым полнометражным фильмом «Открой глаза» по мотивам рассказов О. Генри.
О программе The Dollar Baby и Стивене Кинге
Про меня писали и раньше: взяла Гран-при в Японии, в числе первых узбекских студентов закончила ВГИК — публиковали фотографию, где я с дипломом. Про то, что снимаю полнометражный фильм за свои деньги, тоже информация выходила. Один день это висит, кто-то репостит — и всё, дальше тишина.
Думала, что и новость о Стивене Кинге, которая вышла в телеграм-канале ташкентского [филиала] ВГИКа, тоже быстро забудется.
Мне в тот день сообщили, что выйдет новость. Поводом было, что мы с фильмом «Касание», снятом по Кингу, взяли «Лучший триллер» на Nitiin International Film Festival в Малайзии, и что я сейчас заканчиваю полнометражную картину «Открой глаза», трейлер которой взял награду в своей номинации на панамском кинофестивале The Panama Series Festival. Новость вообще была об этом, но заголовок сыграл свою роль. Люди увидели имя Стивена Кинга и такие: «Ни фига себе!». Началась шумиха.
Меня в соцсетях стали находить знакомые, которых я сто лет не видела: «Привет! Это про тебя написано?». Мне написала подруга, с которой мы потеряли связь — увидела отметку в одном из пабликов. На Euronews информация прошла. Со Штатов мне писали знакомые: «Читаем про тебя. Звездишь?».
Сначала было прикольно — про меня пишут! Потом было не прикольно совсем, потому что люди начали комментировать, какую-то логическую цепочку пытались выстроить. Я читала про то, что папа у меня олигарх, и это всё он устроил; что мама — вторая жена олигарха. Она потом подходила к папе, шутила, где первая и где деньги.
Кингу тоже досталось: «Почему так дёшево продаёт свои права? Он что, совсем опустился?». Я, как человек неопытный, сидела, всё читала, пыталась отвечать, объяснять. От такого количества негатива было не по себе. Вряд ли хотела бы ощутить на себе такое внимание со стороны всех снова. Разве что это было бы внимание к моему фильму.
Про программу The Dollar Baby я узнала от моего мастера — режиссёра Рашида Маликова, с которым познакомилась на курсах при Центре развития кинематографии. Он убеждал нас, что нужно пробовать, раз есть такая возможность, и я решилась из любопытства. К тому же прочитала про Дарабонта (Фрэнк Дарабонт — американский кинорежиссёр, сценарист и продюсер. Наиболее известен своими удачными экранизациями произведений Стивена Кинга: «Побег из Шоушенка», «Зелёная миля», «Мгла» — ред.).
Когда-то он был на площадке «хлопушкой». Тоже интересовался кино, хотел снимать фильмы. Узнал про программу Стивена Кинга, написал ему и получил добро. Свою первую короткометражку Дарабонт снял по Кингу. Она взяла много фестивальных призов, а главное — автора заметили, и началось: «Побег из Шоушенка», «Зелёная миля», «Мгла». Это всё Дарабонт, которому открылась территория Стивена Кинга.
Чтобы принять участие в программе, нужно заполнить форму на сайте и выбрать рассказ из 23 предложенных. Сделать это может начинающий режиссёр. Я прочитала все рассказы, выбирала из двух: «Человек, который не пожимал рук» — про проклятие и «Мужчина, который любил цветы» — про маньяка.
Остановилась на первом по нескольким причинам: тот год был коронавирусным, люди не могли друг к другу приближаться, касаться; сама тема проклятия показалась ближе нашим людям — у нас верят в сглазы, привороты и прочее. Я так и написала в форме, что будет интересно показать историю в наших реалиях. Может быть, это и понравилось.
Из команды программы мне ответили через три дня. Прислали контракт. Его надо было изучить, подписать. Копию оставила себе, вторую, с бумажным долларом в приложении, отправила по указанному в контракте адресу.
Без подтверждения о получении с их стороны съёмки начинать было нельзя. Другое условие — мы не имеем права выставлять фильм в онлайн-кинотеатрах, хотя запросы такие были.
Короткометражки по Кингу — это только фестивальная история. Прежде чем подать фильм на какой-нибудь фестиваль, необходимо было записать его на DVD-диск и отправить команде, чтобы они посмотрели и дали разрешение.
В сети можно посмотреть трейлер «Касания», но сам фильм ещё не закончен. Мы столкнулись с ковидом — во время работы заболела половина съёмочной группы, наложилась моя учёба. Закончить проект нормально не получилось.
Сейчас, когда я отучилась и сформировала другой подход к кино, хочу довести «Касание» до ума: сделать его более жёстким, компактным. У нас вышло почти 45 минут. Это ни короткометражка, ни полный метр — значит, ни один фестиваль его не возьмёт.
О том, что я хочу доработать фильм, представители программы в курсе. Они дали добро, прислали документы. Скорее всего, до конца года сделаем, тем более, что с финансированием проекта вопрос решился благодаря ташкентскому филиалу ВГИКа, который взял его на себя.
О фильме по рассказу Стивена Кинга
События фильма «Касание» происходят в Ташкенте в наши дни. Главные действующие лица — молодёжь. В рассказе по вине главного героя погибает мальчик-индус. Отец умершего проклинает мужчину — теперь любое живое существо, к которому он прикоснётся, обречено на гибель. У героя моего фильма немного другая судьба, но тоже довольно жёсткая — он виноват в смертях близких людей и проклинает себя сам. Страшнее этого, мне кажется, ничего нет. Чтобы снять проклятие, ему необходимо простить себя , а это самое сложное, потому что люди не умеют этого делать.
«Касание» снимала на свои деньги. Приходила в Агентство кинематографии (бывшее Национальное агентство «Узбеккино»), чтобы попросить финансирование, но там на тот момент никак не восприняли информацию про фильм, программу. Я сейчас над этим балдею. То есть, когда я приходила за помощью для съёмки фильма по Стивену Кингу, меня даже не услышали, а когда новость вышла, все заинтересовались: «О, Стивен Кинг!». Я такая: «Что?! Где вы были раньше, ребята?!».
Отсутствие финансирования — ещё одна причина, почему не получилось нормально довести проект до конца. Мы снимали своими силами. Технику нам оператор притащил откуда-то бесплатно. Снимали в доме у одного из членов команды — родители разрешили. Обеды за свой счёт. Из личных средств приходилось платить зарплаты ребятам, или за что-то срочное, например, нужную камеру.
Ушла ли я в минус? Конечно, потому что фильм никак на одну зарплату не снимешь. «Касание» обошлось мне со всеми расходами где-то в 4000 долларов. Это дёшево.
На съёмках, которые проходили на Чиланзаре, было много «весёлых» историй. С ребятами даже прикалывались, что фильм про проклятие стал проклятием для нас. У нас даже самодельную хлопушку увели! Мы её покрасили и оставили сушиться во дворе. Утром проснулись — хлопушки нет. Начали искать по району. Нашли остатки у местного бомжа. Он замёрз ночью и пустил на дрова нашу хлопушку, чтобы согреться.
О фестивалях
На фестивалях показывают фильмы для определённого зрителя. Это, например, продюсеры, которые приезжают высматривать материал. Тот же Netflix. Почему мы вкладываем деньги в свои фильмы, пытаемся что-то делать? Потому что они могут понравиться и их могут выкупить по цене в пять раз выше, чем-то, что ты вложил в производство. А могут и не выкупить. Это как повезёт.
Фестивали — это история больше про пиар, потому что там есть возможность, что тебя увидят, оценят. Номинации, награды повышают уровень, улучшают портфолио. Ситуация, когда проект участвует в фестивалях и ничего не получает, гораздо лучше той, где он не проходит отбор — в программу ещё нужно попасть.
Фильм, который нигде не участвует, — это фильм для друзей. Он больше никому не интересен. Как ни крути: если о тебе не слышат, то тебя никто не захочет смотреть. Когда твой фильм начинает греметь по фестивалям, его хотят увидеть все.
О финансировании
Я не знаю, где найти деньги на фильм. У меня сейчас полный метр стоит, потому что я не могу найти деньги. Проблема в том, что пока нет имени, тебя не воспринимают. Приду я, молодой режиссёр, со своим проектом, который сняла самостоятельно с друзьями-студентами, в частную компанию и скажу: «У нас есть фильм. Можете профинансировать?» А им какая выгода? Где гарантия, что этот фильм куда-то дальше пройдёт? Поэтому в лучшем случае я услышу: «Прикольно, но мы не можем сейчас. У нас бюджет уже распределён на год вперёд».
Есть вариант с питчингами. Их проводят как государственные организации, например, Агентство кинематографии Узбекистана (бывшее «Узбеккино»), так и частные. Так я сняла свои короткометражки «Фонтан» и «Спор». Первую при поддержке Центра развития кинематографии и студии Bayram Film, со второй помогло Агентство кинематографии.
Фотография из личного архива Гульнары Ивановой.
Студия Bayram предоставила технику: камеры, отражатели; на площадке работали профессиональные оператор, гримёр. До сих пор помню машину с надписью «Киностудия». Я прыгала вокруг неё, как маленький ребёнок: «Ух, ты! У меня на площадке кинотехника!».
Единственная поддержка, которую хотелось бы получать от государства — финансовая. В кинопроизводстве всё упирается в деньги. Должен быть фонд поддержки молодых кинематографистов, который бы финансировал проекты начинающих режиссёров. Насколько я знаю, при Агентстве кинематографии открыли Национальный центр развития кинематографии. Он взял на себя финансовую поддержку производства отечественных фильмов и сериалов, а также совместное создание кинопродукции.
О цензуре в кинематографе
Во ВГИКе мы изучали историю Голливуда. Сто лет назад в американской киноиндустрии существовал специальный устав, в котором по пунктам было прописано, что показывать на экране нельзя. Эта цензура вековой давности очень похожа на ту, что у нас сейчас.
У нас нельзя показывать в кино постельные сцены, допустим. Это не плохо. Кинематограф сейчас чересчур раздет, излишне откровенен — зачем это нужно, когда есть порнофильмы? По мне, так это некрасиво просто. Между пикантностью и пошлостью тонкая грань. Кинематограф перебарщивает, когда показывает гениталии, а не интимные отношения в эстетичном кадре и при красивом свете.
Съёмки фильма «Открой глаза». Фотография из личного архива Гульнары Ивановой.
Такой же перебор в цензуре — не дай бог герои в кадре поцелуются. Почему раньше, в советское время, поцелуи показывали, а сейчас это под запретом, я не знаю. Я этого никогда не понимала и, наверное, не пойму. Я не буду, например, показывать сексуальные сцены в своём фильме. Не потому, что это нельзя делать, а потому что это мне просто не нравится. Но я не вижу ничего плохого в том, что, например, герои в фильме целуются. Особенно когда это молодые ребята, первая любовь. Почему я не могу этого показать?
Если честно, то я не изучала документы по цензуре в Узбекистане, поэтому не могу утверждать. Может быть, это и не запрещают. Может, это наши люди просто так реагируют. У нас сколько таких ситуаций, когда молодые парочки под ручку гуляют, к ним подходят и говорят: «Так не делай». Я когда в Москву приехала, обалдела от того, что там даже дедушки с бабушками за ручку гуляют и обнимаются — и никто ничего никому не говорит.
Главный орган цензуры в нашем кинематографе — худсовет. Это когда собираются представители сферы культуры и оценивают результат творческого труда. Худсоветы существовали в советское время и до сих пор есть.
Я приходила на худсовет со своим «Спором». Его тогда разнесли. До пионеров докопались — слишком взрослые актёры, до галстуков — не так завязаны. У нас вообще не галстуки были! Мы просто ткань нашли и порезали прямо на месте, потому что в костюмерной на тот момент не нашли пионерские галстуки. В общем, мне сказали вырезать пионеров, ещё что-то. Я сказала «хорошо» — и не вырезала ничего.
Тому, как существовать в условиях цензуры, в институте нас не учили. Просто говорили: изучайте законы, правила. Есть какая-то цензура в твоей стране — надо её соблюдать. Я не могу пойти против, сказать: «Я буду по-другому снимать». Меня запретят везде. Не то чтобы я этого боюсь. Я знаю, что могу снять что угодно и отправить на фестивали — открытые площадки, которые позволяют показывать себя полностью. Но если я захочу сделать какой-то проект для государства, мне придётся считаться с цензурой. А как не считаться? Они просто перережут весь мой фильм.
Мне кажется, лучше об этом помнить, когда берёшься за работу. Например, я знаю, что что-то нельзя показывать, и я лучше сделаю свою картину с учётом этого, чем сделаю по-своему и получу перерезанную картину или ещё хуже — заблюренные сцены.
О современном узбекистанском и турецком кино
Современное кино Узбекистана практически не смотрю. Чаще всего получается, что я получаю приглашения на премьеры в кинотеатры. Мне понравился фильм «Узбечка» (военная драма узбекистанского режиссёра Акбара Бектурдыева об узбекской девушке-снайпере, участнице войны 1941−1945 годов — ред.). Это совместный проект студии «Беларусьфильм» и нашего Агентства кинематографии.
Отметила сценарий, актёрскую игру. Очень хорошо держалась в кадре исполнительница главной роли Айсенем Юсупова. Мне понравилось, что она играла с грязью на лице. Есть у наших актрис проблема интересная: они боятся быть некрасивыми в кадре. Из-за этого выглядят очень неестественно.
Я видела сериал про тюрьму. Героини там сидели за решёткой с причёсками, накладными ресницами и маникюром, как будто каждый день к ним приходит визажист и укладывает. Это выглядело смешно, честно говоря.
Сериалы — это тема, в которую я не влезаю. Просто не хочу. Могу посмотреть на российских платформах или том же Netflix сериалы, у которых 8−10 серий. Они художественно-постановочные, интересные. Такие, которые под 40−50 серий крутятся, вечные страдания какой-нибудь Мунисы мне не интересны. Но раз этот контент делают, значит, есть потребитель. От нас, режиссёров, в этой истории мало что зависит. Мы можем снимать альтернативу, но телеканалы её не возьмут. Они живут по законам рынка, им нужен контент, востребованный у зрителя. У наших людей это турецкие сериалы, где одна серия длится час, 40 минут из которых герои плачут.
Фотография из личного архива Гульнары Ивановой.
Я верю в то, что кино влияет на реальную жизнь. Один из моих однокурсников защищал курсовую работу на тему «Восприятие фильма как проблема кинодраматургии». Там изучались способы захвата внимания и влияния на человека.
Взять даже популярный турецкий сериал «Постучись в мою дверь». Сейчас все девочки его смотрят. Я посмотрела несколько серий. Этот фильм про отношения двух людей. Абьюзивные отношения. Герои постоянно находятся на грани срыва: манипулируют, расстаются, страдают. Проблему я вижу в том, что многие начинают о таких отношениях мечтать: «Я хочу, чтобы мой парень любил меня, как Серкан Болат». Девочки могут разрушить свои нормальные отношения с обычным парнем, который не ведёт себя, как герой сериала, потому что в кино показывают нездоровые — под видом нормальных.
Почему в кино часто показывают нездоровые отношения? Потому что здоровые отношения людей зрителям скучны. Они не будут смотреть на пару, в которой люди друг друга уважают и любят. А вот если оба страдают и друг друга подставляют — такое съедят.
Есть такой турецкий сериал «Ветреный». Главный герой женился на девушке специально, чтобы её обесчестить и бросить на следующий день после свадьбы. Таким образом он решил отомстить её отцу за смерть своих родителей. Девушка, которую он бросил и опозорил в глазах семьи, решила покончить жизнь самоубийством. Не получилось. Её спасли — и у них началась любовь. Настоящая! При этом у главного героя есть жена, которая всё это время страдает и ждёт, когда муж отомстит своему врагу и вернётся домой.
Не знаю, почему наши люди любят такое кино. Возможно, им скучно жить, а сериалы дарят эмоции. Они плачут вместе с героями, переживают, как те могли поступить так или иначе.
Было бы очень круто, если бы в кино начали показывать нормальные, здоровые отношения, и люди начали их в своей жизни строить. Но сначала нужно сделать так, чтобы появился спрос на такие сериалы и фильмы. Поэтому мы пытаемся подстраиваться под существующие рыночные рамки и через свои картины доносить до зрителей другие мысли, не делая акцент на страданиях.
О позиционировании
Наш кинематограф во времена молодости моих родителей был одним из самых сильных. «Узбекфильм» и его фильмы знали все. Сейчас про нас не слышат. Когда за границей говоришь, что ты из Узбекистана, люди иногда не понимают, что это за страна вообще. Это очень обидно. Я родилась в Узбекистане, это моя родина, это родина моих бабушек, дедушек.
Было время, когда мне говорили: «Почему ты не поедешь в Россию, например, или в Америку работать? На их зарплаты можно здесь себе даже дом купить». Имелось в виду, что ехать нужно гастарбайтером, потому что «многие так делают». Я всегда говорила: «Знаете, я поеду в Россию, Америку — куда угодно, но когда у меня будет имя». Мне казалось важным ехать за границу как представитель своей страны, но не никем, чтобы на кого-то там пахать. Фильмы я могу снимать везде, но режиссёром я хочу быть узбекистанским.
Фотография из личного архива Гульнары Ивановой.
Для меня ценно оставаться гражданкой своей страны. Почувствовала я это очень хорошо, когда приехала в Москву учиться. Для многих местных было странно, что я из Узбекистана и что-то другое умею. Люди там настолько привыкли, что из Узбекистана приезжают люди и убирают улицы, продают в магазинах. А тут раз и приехал человек из Узбекистана, который, оказывается, в фестивалях международных участвует, ещё и с гордостью говорит: «Я из Узбекистана». Может быть, у меня слишком патриотическое мышление, но я не считаю, что наша страна какая-то недоразвитая. У нас очень много талантливых, замечательных людей. Имена исторических личностей знают по всему миру. Почему сейчас не так? Почему сейчас, когда человек чуть-чуть поднимается, то он уезжает и становится гражданином другой страны? Почему нам сейчас нечего предложить миру? Потому что все умы свалили.
Я не вижу проблемы в своей стране. Даже мои трудности с финансированием не в счёт. В любой стране надо сделать имя, чтобы тебе дали деньги. Ни одна компания не пойдёт на то, чтобы дать незнакомому человеку, пришедшему с улицы, деньги на проект, который — непонятно — выиграет или нет. Тот же Голливуд. Сколько времени Брэд Питт работал аниматором до того, как стать звездой? Везде так, и лучше быть к этому готовым.
О планах на будущее
Ближайшие планы — завершить работу над «Касанием» по Кингу и фильмом «Открой глаза» по О’Генри, который является курсовой работой.
Фотография из личного архива Гульнары Ивановой.
У него сложная история. Планировала снимать нуар и делать это в Санкт-Петербурге из-за более подходящих локаций и атмосферы — действие в фильме происходит в Америке в 60-е годы. Из-за ряда проблем с документами не смогла вернуться в институт и застряла в Ташкенте, а сдавать работу уже надо было. Пришлось снимать здесь.
В Ташкент приехали мои однокурсники из Москвы, чтобы мне помогать. Поскольку снимать в Азии Америку 60-х в стиле нуар довольно сложно, пришлось адаптировать сюжет. В результате у нас получилось материала на 40 минут, и мы решили делать полный метр. Снимали в Чирчике в разных локациях.
С разрешением на съёмки нам помог ташкентский филиал ВГИКа, потому что довольно проблематично было договариваться в нескольких местах. Многие просили большие деньги за аренду, которых у меня просто не было.
На сегодня мы уже закончили дубляж. Осталось добавить интершумы и музыку, чтобы фильм стало слышно. После всего этого буду думать о том, что делать с ним дальше. Хотелось бы, что он получил такое же внимание, как «Касание».
Хочу снять картину про подростков, их становление, отношения с родителями. Перед отъездом в Москву на учёбу, я сдавала проект в Агентство кинематографии на госфинансирование, даже прошла худсовет. Мне сказали, что тогда картина получила добро. Я надеюсь, что получится к ней вернуться и перезапустить процесс. Для меня это очень личная картина. Я долго над ней работала.
Она о том, как подростки пытаются вести себя, как взрослые, ещё до конца не понимая правил жизни, и как взрослые не понимают, что их дети выросли. Эта тема кажется мне очень важной, и она очень болезненная: для людей, потому что конфликт поколений всегда был и будет; для меня лично, потому что я сама недавно только выросла.
Ещё это история о дружбе, отношениях. К примеру, у меня там есть любовь между одноклассниками разных национальностей. Когда ты подросток, то ты просто любишь девочку из своего класса и не задумываешься о том, что национальность может обернуться проблемой. А потом ты становишься взрослее и вдруг сталкиваешься с миром взрослых, которые не принимают эту любовь, и в таких обстоятельствах нужно как-то планировать жизнь. Мне кажется, что это очень серьёзно и стоит об этом попытаться поговорить.
