Когда мы слышим о космических технологиях, мы думаем о ракетах, запуске спутников и космонавтах. Однако диапазон сфер применения космических технологий и космических исследований огромен. В 2019 году в Узбекистане было создано Агентство космических исследований и технологий при Кабинете министров. Чем занимается «Узбеккосмос», для чего стране космические технологии, что уже сделано и что планируется сделать, в интервью «Газете.uz» рассказал генеральный директор агентства Шухрат Кадиров.
— Расскажите, пожалуйста, чем занимается агентство.
— Агентство «Узбеккосмос» было создано в 2019 году решением президента как орган государственного управления, который отвечает за разработку и реализацию единой государственной политики в сфере космических исследований и технологий. Другими словами, это отдельная и на сегодня единственная в составе правительства структура, которая может работать с космическим пространством, вести разработки, собирать данные, инициировать исследования, а в будущем — регулировать космическую индустрию.
Когда сформировалась команда, мы занялись поиском решений, которые доступны к реализации и полезны для страны, у которой нет космической промышленности, космодромов, запущенных спутников и космического производства.
Есть устойчивое понимание, что космос — это дорогие и сложные решения, отчасти это правда. Например: запуск одного космонавта на орбиту сейчас стоит 50−60 млн долларов. Естественно, эффект от таких инвестиций не прямой, а косвенный, и до этого этапа нужно дойти. Мы стартуем с нуля, с первых ступеней, когда у страны нет космической индустрии, но есть амбиции на этот счёт, а также отрасли, где космические технологии могут работать уже сегодня, без относительно больших вложений.
Стали изучать опыт других стран со схожей экономикой. И здесь, если вы не «сверхдержава» с космическими корпорациями-гигантами, то у вас два пути:
Первый путь — инвестируете большие деньги и запускаете свой спутник. Он взлетает на орбиту, но становится «чемоданом без ручки», потому что требует дальнейших инвестиций и инфраструктурных вложений, не принося прикладной пользы экономике страны.
Второй путь менее романтичный, но более логичный и рациональный. Используя относительно малые ресурсы, вы интегрируете страну в мировое сообщество, получаете лучшие практики и готовые решения, которые могут окупаться при стратегическом подходе. Так вы получаете значимый эффект от использования производных космических технологий и берёте из индустрии только то, в чём сейчас нуждаются разные отрасли экономики.
Таким инструментом является космический мониторинг.
Сейчас в Узбекистане запущен государственный космический мониторинг, который использует данные существующих спутников дистанционного зондирования Земли (фотоаппараты), далее специально обученные люди анализирует данные, создают архитектуру мониторинга по индустриям (промышленность, аграрный сектор, землевладение и другие). После анализа эти данные передаются либо надзорным, либо ответственным органам, чтобы саппортить экономику, делать её более эффективной.
Эффект от внедрения космического мониторинга государству оценивается до 200 млн долларов за счёт прямой и косвенной экономии и оптимизации бюджетных средств. Данные космического мониторинга нужны для осуществления эффективного надзора за пользованием природных ресурсов, сокращения человеческого фактора и повышения цифровизации секторов экономики.
Например, космический мониторинг даёт полную информацию по самострою, а значит помогает пресекать нарушения норм градостроительства, передавая информацию о незаконных постройках в городах и регионах надзорным и правоохранительным органам. Это обычная практика, которая работает во многих развитых странах Европы, США, ОАЭ и крупных развивающихся странах, таких как Казахстан, Азербайджан, Таиланд, Малайзия, Колумбия, Чили и других.
В целом практика использования геопространственных данных повышает эффективность страны и делает её более конкурентноспособной.
Другим примером может быть спутниковая связь, которая, кроме того что является бэкап-каналом для поддержания связи, помогает наладить связь там, куда тянуть кабель просто невыгодно или невозможно. Для использования этой технологии не надо запускать спутник, но можно решить много экономических задач.
— Появление агентства «Узбеккосмос» вызвало много вопросов.
— Мы действительно не летаем, не конструируем, давно потеряли все исследовательские мощности, у нас нет космического интернета Илона Маска или своего Falcon-3.
Есть только парочка молодых и талантливых ребят, запускающих спутник-игрушку, и небольшое количество энтузиастов-«ботаников» с лэптопами, которые знают, что космос — это намного больше, чем ракеты и космонавты. На энтузиазме и доверии со стороны правительства наша команда сейчас пытается, во-первых, выстроить индустрию, которая разрушена под ноль после развала СССР, во-вторых, экономически, юридически и теперь публично обосновать, что будущее и настоящее могут быть рентабельнее, эффективнее, если применять последние разработки космических корпораций и научных институтов.
Например, тот же космический мониторинг — это технология, которая влияет на мировое сельское хозяйство и аграрный сектор, застройку, оценку и рациональное использование водных ресурсов, ликвидацию последствий экологических бедствий, переработку мусора. Вот это мы пытаемся внедрять и хотим больше рассказывать о том, как работают и применяются технологические исследования.
— То есть вы больше о потреблении космических технологий?
— Про использование космического пространства в мирных целях. Мы выбираем путь внедрения успешных технологий космоса, чтобы уже сегодня начать приносить пользу стране. Ведь в конечном счёте именно это является важнейшим аспектом. В рамках космического мониторинга мы можем помогать государству и частному сектору быть эффективнее.
Например, в 2022 году мы запустили постоянный мониторинг реального объёма воды в водохранилищах. В 2023 году планируется расширить эту задачу до 25 водохранилищ, до нас не было актуальных исследований запасов пресной питьевой воды, никто не анализировал состояние водохранилищ. Вместе с этим запустили мониторинг состояния дамб с точки зрения конструктивной устойчивости — технология позволяет определять вертикальные и горизонтальные сдвиги в диапазоне до 1 мм, используя радарные снимки из космоса.
Мы проанализировали акваторию вокруг водохранилищ, сейчас эти данные уже применяются, чтобы на ранних этапах определить возможные зоны оползней. По ходу мониторинга обнаружили множество нарушений по застройке: очень большое количество домов находятся в водоохранных зонах, которые рискуют остаться под водой, если дамбу прорвёт.
Вся эта информация необходима, чтобы прогнозировать, планировать и выстраивать стратегическую работу в разных отраслях. В данном случае это спасённые жизни, экономия средств внутри работы с водохранилищами, профилактика нарушений, которые могут привести к серьёзным человеческим потерям.
— Агентство существует с 2019 года. Что было самым сложным в работе за этот период?
— Почти год агентство существовало юридически. И только в 2021 году мы начали активную работу.
В космической индустрии мало собрать данные, в них нет никакого смысла, если они не используются в прикладном формате. Наш большой челлендж — убеждать министерства, ведомства, надзорные органы принимать решения, опираясь на технологии. В идеале министерства и ведомства сами в первую очередь должны быть заинтересованы в использовании аналитики для оптимизации в своих отраслях.
Но по факту мы сталкивались с ситуациями, когда было сложно даже получать исходные данные — их либо нет, либо они устаревшие и неактуальные. Прошлый год показал, что недостаточно просто запуска отраслевых систем мониторинга. Они должны быть независимыми и финансироваться правительством с правильными полномочиями для агентства. Так появился государственный космический мониторинг, где заказчиком выступает государство. Агентство является уполномоченным органом по ведению мониторинга, а ведомства — потребителями которые получают аналитику и должны использовать её, а затем предоставить контрольным функциям результаты.
Предположим, в сфере геологии мы нашли 100 незаконных карьеров. Инспекция должна в течение установленного времени проверить и дать своё заключение — сколько из этих карьеров реально законны, а сколько нет. Такая же логика во всех семи сферах, где по поручению президента мы запустили систему.
— Где агентство берет кадры?
— Очень актуальный и острый для нас вопрос, из которого выросло целое направление работы — привлечение молодых кадров в команду. У нас вообще нет ничего про космос ни в вузах, ни даже в школах. Всё, что знают выпускники образовательных учреждений на выходе из школы, это что космос существует, а первый космонавт — Юрий Гагарин. В агентстве ребята шутят, что по-настоящему эффективно и масштабно мы начнём работать, когда подрастёт поколение школьников, которые захотят в будущем стать не космонавтами, а учёными в сфере космоса.
А пока они растут, мы работаем с теми, кто есть. По практике, гораздо легче и быстрее получается обучаться у ребят с техническим образованием. Сейчас активно сотрудничаем с вузами, где учатся будущие программисты, data-аналитики, IT-разработчики и архитекторы, маркетологи и физики-исследователи, инженеры и выпускники политехнических направлений. Мы скооперировались с El-Yurt Umidi Foundation для того что бы отправлять талантливую молодёжь за рубеж. Договорились с несколькими первоклассными аэрокосмическими университетами о срочных магистратурах, которые будут включать как теоретические, так и практические знания в стране обучения в аэрокосмических компаниях.
Агентство максимально не вмешивается в этап отбора, чтобы туда отправились самые достойные абитуриенты. Но есть и другая сторона вопроса — качество абитуриентов. При всем желании сложно собрать ощутимую массу качественных выпускников.
В развитых странах выстроена система по воспитанию технократов. Сейчас мы работаем над проектом космо-STEM образования. Космос — очень хорошая тема для привлечения молодёжи к точным наукам, технологиям. Идея заключается в создании системы постоянной работы с детьми на всех этапах образования, где мы сможем создать механизм, который предлагает детям, интересующимся физико-математическим направлением продолжать образование в STEM, проходить стажировки у нас и аэрокосмических компаниях.
Какая-то часть из них станет предпринимателями, которые будут создавать свои высокотехнологичные бизнесы. Им необязательно работать в сфере космоса и «пилить» спутники. У нас в стране сейчас кадровый голод. Иногда невозможно найти инженеров среднего звена, не говоря уже о конструкторах или дата-аналитиках. Такой опыт успешно работает в Израиле, Японии, Германии. В Чили недавно запустили свою космическую программу и имеют аналогичные амбиции на взращивание кадров.
Как часть этой стратегии мы в этом году планируем запустить первую «STEM-ласточку» как раз в направлении образования. О ней мы расскажем в рамках конференции STC -2023, которая пройдёт в апреле.
— Вы рассказываете про космический мониторинг. Как он осуществляется и в чём его результат?
— Я бы выделил три вида функционала наших данных — прикладной, исследовательский и имиджевый. Например, мониторинг территорий свалок или незаконных построек можно применить в прикладном формате, передавая данные в соответствующие органы. Мониторить состояние строений дамб или любых других сооружений и критической инфраструктуры в промежутке времени.
Мониторинг сельскохозяйственного сектора отлично работает в рамках экономических, хозяйственных прогнозов, а также для расчётов инвестиций. Детекция пожаров на ранних стадиях и оповещение соответствующих органов даёт возможность минимизировать урон, который может причинить чрезвычайное происшествие.
А вот замеры качества воздуха в рамках работы специальных датчиков, мониторинг лесных угодий — это скорее имиджевые проекты, на которых мы или экономика (государство, бизнес) не зарабатываем напрямую, но можем продвигать идею о развитии и применении этих технологий в Узбекистане на всем понятных показателях.
Спутниковая связь даёт государству и бизнесу ещё один канал связи, который может быть использован как основной или резервный.
Можно помочь довести интернет до любого уголка страны. Такие компании, как OneWeb с их низкоорбитальной группировкой, уже покрывают весь Узбекистан. По GNSS (глобальная навигационная спутниковая система) — это с первого взгляда невидимый, но очень важный элемент космических услуг. Я думаю почти все люди, у кого есть смартфон, пользовались этими технологиями — отправляли локации, использовали навигацию
и т. д. Мы можем развивать работу в этом направлении и разработать решения для бизнеса.
Спутниковый интернет — часть инфраструктуры будущего, которая автоматически подключает страну к новым возможностям. Так, например, в мире популярны сейчас беспилотные технологии. Они не работают без качественной и точной системы навигации. В том же сельскохозяйственном секторе комбайны могут автономно собирать урожай с полей, в стране есть эта техника, но технология доступна только если у комбайна есть доступ к системе высокоточной навигации, которая даёт погрешность в сантиметрах (стандартная погрешность GPS в 5−15 метров — это много), эти решения не работают без интернета. И спутниковый интернет — это кратно более дешёвое, но при этом эффективное решение для регионов, не охваченных 3G-, LTE-технологиями.
— С какими ещё стереотипами вы столкнулись? Кроме космонавтов и ракет.
— От банальных и самых чувствительных для резонанса «Какие космические технологии, если в домах нет света и газа?» У нас, как правило, каждое новое направление в любой сфере рано или поздно врезается в эти острые проблемы. Мы осознаем, что работаем на пустой инфраструктуре, но ещё несколько лет назад абсолютно те же стереотипы витали вокруг финтеха, электронной коммерции, онлайн-сервисов. Космические технологии делают экономику сильнее, та в свою очередь, покрывает потребности социального сектора. Не развивая одно, мы неизбежно теряем в динамике и, самое важное, остаёмся неконкурентоспособным игроком мирового рынка.
Несколько раз к нам поступали обращения с шутками о том, что мы работаем в Google-картах. Это в корне неверно. Мы работаем с исходными космическими снимками, часть информации засекречена, соответственно, мы не всегда можем делиться визуально наработками. Но сейчас делаем шаг к тому, чтобы широкая общественность понимала, чем мы занимаемся, если не ракетами, и в каких направлениях мы уже полезны.
Ну и стандартное — сколько стоили спутники, почему нам «жалко» на него пару десятков миллионов, зачем ещё одно агентство, которое будет «пилить» деньги бюджета.
— Но вы же государственное ведомство? По новой структуре — при Министерстве цифровизации.
— Верно, но мы не «пилим». Наш бюджет формируется на базе себестоимости доступов к мировым системам космических данных, минимальный штат сотрудников (28 человек), создано специальное государственно-унитарное предприятие, чтобы мы работали с частным сектором. В мире квот на аналогичные структуры гораздо больше, дополнительных внебюджетных средств на популяризацию космоса и всё такое не выделяется. И раз уж мы затронули тему бюджета, мировая практика показывает, что каждый вложенный доллар в космос возвращается десятикратно.
Уже текущими ресурсами «Узбеккосмоса» мы можем сэкономить бюджету примерно до 200 млн долларов, если профильные ведомства и органы начнут полноценно пользоваться данными и расчётами, а надзорные — опираться на наши данные, применяя санкции к нарушителям.
По сути, таким образом мы по пути оцифруем большинство крупных министерств, научим их собирать, группировать и, самое важное, пользоваться данными. Очень часто мы приходим в госорган, чтобы запустить космический мониторинг, а на деле сначала занимаемся оцифровкой и систематизацией уже собранных вручную данных.
С одной стороны, упираемся в то, что документы «кривые», старые или их вовсе нет. Но с другой стороны, когда мы начинаем работать с уже имеющимися данными, госорганам приходится обновлять у себя всё. Конечно, агентство может работать при полном отсутствии вводной информации. Есть кейсы, когда мы поднимаем аналитику с нуля. Пример — в сельском хозяйстве, не имея никаких первичных данных, мы предоставили фактическую информацию о том, сколько реально имеется сельхозполей и сколько фактически посеяно пшеницы или хлопка. Это помогает корректировать планирование, инвестиции и прогнозировать показатели.
— В какие зоны госуправления и экономики сейчас интегрированы решения вашего агентства?
— Мы сфокусированы на экономических секторах. Сейчас из важных и наиболее близких к успешным интеграциям наших технологий — агросектор, инвестиции, земельное и водное хозяйство, строительство и все green инновации. Держим фокус там, где есть практическая отдача. Например, в сфере землепользования за 2022 год мы провели мониторинг четырёх районов страны и выявили незаконные постройки как в городской черте, так и в сельхозземлях. Все эти данные были переданы Агентству по кадастру и параллельно Генеральной прокуратуре, сейчас по каждому случаю ведётся работа.
По геологии проведено 226 системных анализов космического мониторинга на площади 60 тысяч кв. км. В результате по 86 случаям незаконной выемки грунта из подземных участков возбуждены уголовные дела и по 49 делам приняты административные меры.
Также на 83,2 га земли выявлены 48 случаев нарушения разрешённых границ. Всего на территории границ рудника выявлено 1739 незаконных зданий и сооружений, информация о которых передана в соответствующие правоохранительные органы.
По экологии и охране окружающей среды выявлено 10 из 20 действующих мусорохранилищ с разрешением в Ташкентской области и 331 незаконная свалка. Установлено, что общая площадь лицензированных полигонов отходов составляет 214 га, а общая площадь заброшенных площадок — 38 га.
— На какие «слепые» зоны вы планируете расширить влияние?
— Очень актуальная и горящая тема — обновить базы и карты Агентства по кадастру. Мы выявили сотни незаконных построек только по Ташкенту. А также видим множество нарушений и неактуальной информации в официальной картографии. Последние годы города очень быстро растут, идут большие стройки и очень сложно уследить за темпом изменений.
Чтобы быть up to date, «Узбеккосмос» может оперативно представлять подложку для профильных структур, это поможет им быть в курсе того, что происходит на их участках, плюс планировать и принимать решения на реальных актуальных данных.
С другой стороны, в то время как во всём мире можно открыто пользоваться снимками с разрешением 30−50 см, у нас в стране этот вопрос до сих пор не решён. Это сильно замедляет и ограничивает нашу работу, усложняет процесс получения и оцифровки данных. Мы инициировали вопрос пересмотра норматива, надеемся что в ближайшее время сможем поделиться хорошими новостями.
И второе стратегическое направление — это сфера образования. В том, что мы сейчас с ребятами делаем, нет смысла, если не вкладываться в создание кадрового резерва. Космические технологии — это то, чем реально можно увлечь и заинтересовать, плюс у нас для этих целей сложился подходящий нетворкинг по всему миру.
— С Министерством дошкольного и школьного образования планируете работать?
— Конечно, но для этого нужно с готовым проектом идти. Мы с командой сейчас сформулировали идею, хотим сначала привлечь спонсоров для реализации и потом зайти в школы с готовым образовательным продуктом после успешного «пилота». Всех деталей раскрыть не могу, но, спойлер, — это последние разработки в области tech-education, своего рода космический симулятор.
— Космонавтика как наука, по факту, не изучается в школах, а астрономии в базовой программе уделяется очень мало внимания. Насколько актуально детей обучать этому?
— Любые знания, которые мы стремимся дать детям сейчас, — пустые звуки, если не имеют практической реализации. Школьникам должно быть чётко понятно, как, когда и где уместны, актуальны, применимы эти знания, всё остальное он может найти в Google или YouTube.
По этой логике мы и планируем пойти в образование не с абстрактными скучными уроками про планеты и космонавтов, а с новейшим материалом, так, чтобы ученики понимали: космос — это круто, это работает, и получить от них на выходе — «я хочу стать исследователем/разработчиком/инженером/аналитиком».
Исходя из концепции космо-STEM, которую мы обсудили ранее, это реально.
— С какими сложностями сталкивается ваша команда? И лично вы? Что мотивирует не бросать?
— Думаю, мы все — немного фанаты технологий, нам реально интересно, что нового придумали в мире и как это может быть полезно в Узбекистане.
Из сложностей, которые одновременно и преимущество для нас, — это как раз челлендж на доверие. Пока мы не сделали ничего «грандиозного», ракету не запустили, космодром не открыли. Но есть команда, которая в прошлом году в Ташкенте собрала более 150 молодых разработчиков на двухдневный NASA Space App Hackathon. Молодые ребята решали тестовые прикладные задачи, которые были поставлены с NASA по разным тематикам. По факту, после таких хакатонов у тебя уже готова часть портфолио, можно начинать или выходить на новый уровень в карьере в космической или tech-индустрии.
Кроме этого, мы провели очень серьёзную индустриальную конференцию, первую в своём роде, не потратили ни сума из государственного бюджета, привлекли больше 100 крутейших зарубежных экспертов, руководителей зарубежных космических агентств, представителей крупных космических компаний в рамках конференции «STC-2022».
В прошлом году в Узбекистан приезжали представители космических гигантов — Maxar, SpaceX, Viasat (США), Airbus (Франция), космические агентства и комитеты Турции, ОАЭ, Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана, управление ООН по космическим вопросам. В такие моменты понимаешь, что работаешь не зря.
Узбекистан может стать хабом для развития космической индустрии в регионе, мы можем давать площадку международным диалогам, можем создать резерв молодых кадров для мировых космических корпораций, можем делать так, чтобы эти технологии работали у нас, в этом будущее для экономики.
— Какие три важных события планируются на предстоящий год?
— Если нужно выделить главные три, то это:
- успешная реализация государственного космомониторинга в семи отраслях;
- проведение конференции по космическим технологиям «Space Technology Conference, STC 2023» и «NASA Hackathon»;
- запуск образовательных проектов в школах и вузах.
— Как вы планируете влиять на то, чтобы в индустрию космоса пришли новые имена?
— Только через мягкое продвижение. Невозможно сделать из космоса тренд старыми методами. И невозможно построить новое, не учитывая опыт прошлого. Мы хотим стать вот этим мостиком между поколениями разработчиков, учёных, имён. Мы хотим идти по концепции NewSpace, где в перспективе мы будем развивать именно новый рынок космоса. По сути сейчас мы уже открываем ещё одну нишу для наших IT-специалистов — рынок дистанционного зондирования Земли, который в 2022 году оценивался в 7 млрд долларов, и он будет только расти.
Сейчас, кстати, оцифровываем и планируем собрать документальный архив по истории космоса, это важно для индустрии. И мало кто вообще знает, но во время СССР в Узбекистане официально работало несколько больших подразделений, научно-исследовательский институт «Узбеккосмос». Мы эту историю планируем восстановить в формате документальных фильмов.
— Есть ли сложности с сопротивлением госорганов?
— В прошлом были сложности при согласовании целей и степени открытости в предоставлении информации. Сейчас все эти вопросы упорядочены постановлением президента №429 и приведены в чёткую схему взаимодействия для эффективного выполнения поставленных задач по отраслям. Нас знают на практике в ведомствах, сложности случаются, но мы чётко видим, куда движемся.
— Как простому дехканину или, например, частной компании начать сотрудничество с вами?
— Мы открыты для предложений о сотрудничестве. Если есть задачи для бизнеса, которые мы можем решить, нужно обратиться в Центр космомониторинга с чётким техническим брифом.
— Как планируете привлекать гранты и инвестиции в образовательную часть?
— Мировое космическое сообщество заинтересовано в развитии космической отрасли во всех странах и поэтому активно сотрудничает и предоставляет любую информационную поддержку.
Планируем локализовать, переводить на узбекский и структурировать все исследования и накопленный материал под учебные программы для школ, вузов. Предварительно договорились с девятью университетами о том, что будем совместно работать над программой и методикой обучения студентов профильных направлений. Здесь чувствуется серьёзный кадровый голод, будем искать возможности импортировать учебные материалы и внедрять лучшие образовательные практики в наши образовательные учреждения.
Также мы налаживаем партнёрские отношения с лучшими мировыми вузами отрасли. К примеру, договорились совместно с французским институтом ISAE-SUPAERO (высшая инженерная школа (grande école), основанная в 1909 году — ред.) об отправке молодых специалистов из Узбекистана в Тулузу и другие города для проведения исследований и стажировки в европейских космических организациях.
Хотим обновить образовательную базу, сделать несколько детских энциклопедий. У нас есть эксклюзивная возможность получать этот контент. Вопрос только в поиске единомышленников и организации процесса.
В сфере образования сейчас наиболее серьёзный для нас кризис. Условно, если завтра Узбекистан найдёт средства, запустит самый крутой спутник, нам понадобится штатная команда ребят, которая сможет превращать данные спутника в прикладную информацию. Делать это в большом объёме, автоматически и строить базу данных — задача, где мы ещё не укомплектованы кадрами. В том числе поэтому случилось Агентство «Узбекккосмос», и нам важно пройти все этапы последовательно, построить инфраструктуру, чтобы инвестиции в космос приносили настоящие дивиденды, а не оставались красивыми пресс-релизами.
Я для себя в целом давно определил образование как ключевой сектор, куда важно и нужно инвестировать абсолютно всем — бизнесу, государству, каждому человеку. Образование в технологиях и кадровый резерв, в том числе для нашей индустрии, предопределяют, какое место Узбекистан займёт на международном рынке труда, куда будут направлены приоритеты сейчас, во многом, предопределяет позиции страны в мире уже в ближайшее десятилетие.
