Весна 2020-го выпила из нас все соки. Пандемия коронавируса, сорванные штормом крыши в Бухарской области и, наконец, Сардобинская трагедия. Мы словно расплачиваемся за мирное прошлое, в котором мы наблюдали чужие бедствия с экранов наших телевизоров. Единственное положительное, что можно вынести из этого опыта, — фантастическая сплочённость нации. Но больших потрясений не выдержит ни сердце, ни экономика. Какова цена катастрофы и в чем действительно нуждаются люди, принявшие на себя первый удар волны, разбирались корреспонденты «Газеты.uz» Сабина Бакаева и Шухрат Латипов.
Торг неуместен
В воскресенье утром, 3 мая, эвакуированные из потопленных махаллей мужчины уехали к своим домам. За два дня вода уже впиталась в землю, отошла. Теперь можно посмотреть, выжил ли скот и насколько разрушен родной кров. Или насколько он цел. И забрать своё имущество.
Передо мной сидит пожилая женщина. 1 мая ее вместе с семьёй разместили в доме местных жителей в махалле «Замин» Сардобинского района. Позавчера на рассвете она ещё жила в своём доме в первом совхозе махалли «Юртдош». Сегодня утром ее сыновья уехали за вещами, а внуки остались с ней. Женщина рассказывает, что свою скотину они отпустили. Торг здесь неуместен: главное остаться живыми самим, а скот потом найдется.
Этот же дом принял ещё две семьи. Всего 12 человек. Сейчас двор полон детей, женщин, репортёров и депутатов Экологической партии Узбекистана. Мы их встретили совершенно случайно. Колонна машин с гуманитарной помощью и названием партии на кузове привлекла наше внимание.
Лидер Экопартии Борий Алиханов рассказывает, что партия не могла остаться в стороне и решила привезти продукты пострадавшим жителям. Его заместитель Сайдрасул Сангинов раздаёт женщинам филейки яиц, пакеты с продуктами и спрашивает, какое у них настроение.
«Настроение хорошее. Хорошее настроение!» — выдыхает женщина из махалли «Юртдош». И ей почему-то веришь. Наверное, потому что в семье нет потерь.
У входа во двор стоят двое стариков.
«Намозни укидик, огизни ёпдик („Помолились, приняли пищу на сахарлик“)», — говорит один из них о событиях того утра. 69-летний Одилжон Умаров из той же махалли «Юртдош» рассказывает, что в пятом часу утра жителей совхоза начали будить сотрудники правоохранительных органов. В суматохе он вместе с супругой и семьёй сына бежал из своего дома.
Одилжон Умаров показывает уровень воды в затопленных домах. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
Жена Одилжона Умарова лежит в соседнем строении этого же участка. В комнате полумрак и много женщин. Журахон Умарова восседает на пёстрых курпачах двуспальной кровати. Она не может ходить. Ее глаза блестят, она пытается шутить. Говорит, что на видео она должна быть красивой. Но каждый раз, когда ей хочется заплакать, она отводит взгляд в сторону окна и смотрит в пустоту.
Женщина рассказывает то же самое, что и ее муж. В пятом часу утра им сказали, что сюда прибывает вода, надо торопиться. В спешке она споткнулась на лестнице. Теперь вот лежит третий день в доме добрых людей и благодарит их. Непрестанно благодарит.
Журахон Умарова рассказывает о пережитом. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
Одилжон Умаров улыбается и убеждает, что он ни в чем не нуждается. Только вот не успел взять с собой свои таблетки и капли для глаз. Они ему очень нужны. Но разве вспомнишь об этом, когда надвигается волна? Интересуюсь, почему не попросил помочь с лекарствами депутатов.
«Как-то стыдно», — он пожимает плечами. Это чувство оказалось сильнее нужды. И даже сильнее собственного здоровья.
Чувство долга
Колонна Экопартии уже уехала. Ничего, за ней приедет другая. Сейчас в Сырдарьинскую область тянется бесконечное число грузовиков. Накануне ночью мы приехали в Гулистан вместе с колонной гуманитарной помощи из Ташкента. С нами более 20 волонтёров Центра координации спонсорской деятельности (ЦКСД) столицы. С 6 вечера субботы они грузили десятки тонн продовольствия, одежды, игрушек и постельных принадлежностей. Среди волонтёров есть даже школьники.
Волонтёры ЦКСД города Ташкента.
По дороге они громко распевают песни. Понять их тоже можно. Их скорбь — это поступки. Лишь в радости они находят отдушину. Или радость — это побочный эффект пандемии и стихийного бедствия. Где находить силы, когда ежедневно слышишь по сотне отчаянных обращений? Наверное, только в юморе и музыке.
Утром 3 мая мы в гулистанском ЦКСД. Сотрудник прокуратуры Нодир-ака курирует работу центра. Сюда безостановочно стягивается помощь со всех концов страны. Десятки мужчин, не отдыхая, разгружают фуры и 10-тонные Isuzu. Под навесом собираются коробки с йогуртами и маслом, мешки картошки, лука и макарон.
Здесь в амбаре за толстыми железными дверями тысячи блоков с питьевой водой, навалены кучи одеял.
«12 фур с Ферганы, колонна из 20 грузовиков из Сурхандарьи, 30 тонн риса, живой скот на убой…» — перечисляет Нодир-ака. Список можно продолжать долго.
Сардобинская трагедия стала показателем фантастической солидарности нации перед лицом катастрофы. ЦКСД Гулистана не может принять весь объем прибывающей помощи. Просто не хватает места. Груз размещают в двух штабах. Второй расположен в пригороде Гулистана в ангаре автосервиса. Там одеяла навалены друг на друга так, что куча скоро достанет до потолка.
Все понимают, каким тяжёлым оказался удар для местного населения, в каком шоке и без того пошатнувшаяся экономика. Люди мобилизовались и, кажется, прислали все необходимое для жизни. Нас в редакции даже спрашивали, как можно отправить мебель.
В субботу перед отправкой груза в Сырдарью глава пресс-службы хокимията Ташкента Фуркат Махмудходжаев рассказал, что помочь захотела пенсионерка. Она принесла четыре буханки хлеба. Что-то не позволяет людям остаться безучастными, какой бы сложной ни была их личная ситуация. Может быть, это и называют совестью.
Беженцы
Сильнее всего от наводнения пострадали Сардобинский, Мирзаабадский и Акалтынский районы Сырдарьи. Население здесь в основном занимается сельским хозяйством. Катастрофа погубила десятки тысяч сельскохозяйственных угодий.
Лотки оросительной системы, смытые потоком воды. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
По дороге в махаллю «Юртдош» на глаза то и дело попадаются брошенные потоком лотки оросительной системы. По узким просёлочным дорогам нескончаемым караваном едут десятки самосвалов и тракторов. Комочки хлопка прошлогоднего урожая колышутся на тракторных прицепах. Созреет ли урожай в этом году?
На разбитых дорогах трясутся колонны грузовиков с гуманитарной помощью, фур с водружёнными на них экскаваторами, транспорта для откачки воды, спецмашин для ремонта электросетей, грузовиков с устрашающей табличкой «Одамлар» («Люди») на лобовом стекле. Последние эвакуируют местное население, но от их количества сжимается сердце.
Люди вывозят спасённое имущество на грузовиках, на прицепах к тракторам и легковому транспорту, на повозках, запряжённых ослами. Они доверху набиты вещами. Торчат ножки перевёрнутых стульев. Пустой бешик качает воздух. Целые семьи сидят на курпачах в кузовах грузовиков и пустым взглядом смотрят на зону бедствия, бывшую домом, которого больше нет.
Зона бедствия
Все, что мы видели раньше, больше не имеет значения. Колонны техники и помощи, размещение эвакуированных, склады с продовольствием, рассказы людей — все это теряет ценность. Там есть скоординированность, ответственность, усталость и надежда. А здесь надежды нет. Есть только горе и боль.
Трактор везёт трупы утонувшего скота. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
Вот река, в которой пенится убывающая вода. За ней зелёное поле пшеницы, по которой волна словно расчёской прошлась. На стенах разрушенного жилья бледные полоски — сразу видно, до какой отметки поднялась вода. Теперь это память.
За рекой шестеро мужчин, согнувшись пополам, возятся вокруг чего-то очень большого. Через несколько секунд они схватятся за верёвку и, также согнувшись, потащат тушу погибшей лошади.
Мы в первом совхозе махалли «Юртдош». В центре катастрофической суеты. Помогать населению приехали военные и гражданские. Их привезли на малогабаритных автобусах Isuzu. Говорят, колонна автобусов растянулась на километр, но нам не видно ее конца.
Тёмное пятно на стене дома — отметка уровня воды. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
По масштабам разрушений кажется, что это было цунами. Обрушились все дома в зоне видимости. Вымазанные глиной люди скользят по грязи и лужам. Они рискуют жизнью, пытаясь вынести хоть что-то из своих рассыпающихся домов. Наверное, они хотят вынести память.
Разгребают завалы кирпичей. Выкручивают шурупы из листов кровли, снесённой волной. Стоят в ряд и скребут обувью по куску бетона. Слишком тяжело нести на сапогах это бремя — затопленную родную землю. Они проходят мимо скрюченных трупов скота, не замечая ни запаха разложения, ни луж вытекшей крови из ртов животных.
Когда вынесено все, что можно было вынести, они, теснясь, садятся в машины и куда-то уезжают. Садятся такие же — с брызгами серой глины на одежде и пустым выражением лица.
Только что приехавшие стоят со стеклянным взглядом. Вот мужчина у открытой двери своих «Жигулей». Его губы плотно сжаты. Ему словно небо грохнулось на голову. Я не хочу знать, о чем он думает. Рядом с ним стоит женщина. Ее рот скривился, неподвижная маска на лице, в глазах ужас. На лице не дрогнет ни один мускул. Но я знаю, что она плачет. Слез нет. Женщина пересекается со мной взглядом, а мне смотреть ей в глаза невозможно.
Потому что им ничего даже не скажешь, ничего у них не спросишь. Им сейчас вряд ли нужно моё пресловутое сострадание. Оно ничего с ними не разделяет. Они меня даже не поймут. Я больше не могу это видеть.
Цена спокойствия
Говорят, что дамбу прорвало в 5:55 утра. Но большинство людей, которых мы встретили, рассказывают, что первый шум обрушения был слышен ближе к 4:00. Судя по рассказам Одилжон-бобо, эвакуация тоже началась раньше 6 часов.
Брешь в стене дамбы.
Если смотреть на дамбу Сардобинского водохранилища со стороны обрушения, на ней выстроились десятки, а может и пара сотен самосвалов и экскаваторов. Издали они кажутся крошечными. А брешь в стене плотины — гигантской.
Волна вынесла на равнину камни, укреплявшие дамбу. Сейчас они лежат на некогда пшеничном поле, где не осталось ни одного колоска. Затем поток ударился о трассу 4Р200а. Смыл куски асфальта, снёс пласты грунта, столбы линий электропередач, вырвал из-под земли водопроводные трубы и направился в населённые пункты.
Уцелевшие столбы дороги в километре от места обрушения дамбы. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
Раньше в мире происходили стихийные бедствия, гибли люди, экономика других стран терпела гигантский ущерб. Все это было слишком далеко и казалось, конечно, страшным, но зыбким. Весна 2020-го забрала представления о том, что с нами такого не произойдёт. Если пока не ощутил на себе кризиса пандемии, то кризис национальной трагедии не осознать невозможно.
Я видела, как экскаваторы разрушают дома, как кувалды сносят жилые здания, в которых ещё живут люди. А сейчас я стою на краю дороги. Впервые земля в прямом смысле может уйти у меня из-под ног. Грунт ещё влажный, да и ливень надвигается.
Единственное, что можно вынести из этого вороха социальных и экономических потрясений — это сплочённость народа, которую объединяют не язык, традиции и национальность, а человечность. Сейчас боль и страх людей, живущих за сотни километров, кажутся своими. Поэтому чувствуешь себя обязанным передать хоть четыре буханки хлеба. Даже ломоть.
Автобусы с помощниками из числа гражданского населения. Фото: Шухрат Латипов / «Газета.uz».
Ущерб, нанесённый жилым домам, ещё не озвучивали. Возможно, сотни, возможно, несколько тысяч семей остались без крыши. Им нужно где-то жить. Времени мало. Впереди лето, но когда речь идёт о таких масштабах, зима кажется совсем близкой.
И единственное, о чем хочется попросить, — постройте нам такие дамбы, которые не обрушатся в результате даже непредвиденного. Постройте нам такие дома, чьи крыши не сдует шквальным ветром. Постройте нам дороги, на которых не гибнут люди. С такой инфраструктурой жить нам будет спокойнее и намного дешевле.
Благодарности. Редакция «Газеты.uz» благодарит хокимият Ташкента, прокуратуру Гулистана и Сырдарьинской области, пресс-службу хокимията Сырдарьинской области, сотрудников МВД Узбекистана, ГУВД Ташкента и УВД Чиланзарского района за предоставленный корреспондентам транспорт и возможность передвижения. Из-за карантинных ограничений без содействия перечисленных ведомств этот материал не удалось бы подготовить.
