Слова ректора Университета журналистики и массовых коммуникаций Шерзодхона Кудратходжи в интервью проекту Alter Ego о тех, кто не знает языка страны, в которой проживает, вызвали бурные обсуждения как в Узбекистане, так и за рубежом. Давлат Умаров в своей колонке пишет о недопустимости разделения общества на разные лагеря в этом вопросе и умении общества брать на себя ответственность за решение имеющихся проблем. Оригинал колонки — на узбекском языке, это её адаптированный перевод.
Для начала пару слов о заявлении МИД России в адрес ректора. Реплика Шерзодхона Кудратходжи, возмутившая российское внешнеполитическое ведомство, касалась незнания узбекского языка гражданами Узбекистана, а не России. Поскольку никто не отменял принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств, вмешиваться в них официальные органы других стран права не имеют.
Как и любой другой гражданин Узбекистана, Шерзодхон Кудратходжа имеет полное право высказывать своё личное мнение по вопросам, которые волнуют общество Узбекистана. Поэтому, разделяем мы его мнение или нет, он не должен становиться объектом нападок представителей другой страны.
Выступление ректора нашло поддержку у немалой части узбекистанцев. И заявление российского МИДа усилило эту поддержку. Но если беспокойство Шерзодхона Кудратходжи о статусе узбекского языка и его роли в Узбекистане можно приветствовать, то аргументы и форма их высказывания разделили общество на разные лагеря. Этого допускать нельзя, особенно в условиях современных вызовов и угроз.
Любые проблемы связанные с привлекательностью языка, в первую очередь связаны с носителями языка. Это не вина тех, кто его не знает. Вместо того, чтобы спрашивать у наших СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ русской, казахской, кыргызской, таджикской, корейской или другой национальности, «Почему вы не знаете узбекский язык, живя столько лет в Узбекистане?», правильнее спросить себя: «Какие условия и стимулы мы создали для того, чтобы люди изучали узбекский язык?» Возможно, так мы могли бы скорее подойти к решению данного вопроса. Я сторонник того, чтобы мы сами брали ответственность за решение проблем там, где они возникают.
Решение можно найти, к примеру, в поведенческой экономике. Согласно ей, люди могут менять своё мышление или действия при наличии правильных стимулов. Адаптируя среду под нужную цель, например, знание языка, можно добиться нужного результата.
Есть много примеров того, как узбекистанцы, которых с детства воспитывали на русском языке, осваивали узбекский язык во время прохождения военной службы. Задумывались ли вы о том, почему это происходит? Потому что этому способствует среда. Точно так же язык осваивается во время учёбы в вузе или в трудовых коллективах.
Здесь уместно привести мнение автора Telegram-канала «Ko'rinmas qo’l» («Невидимая рука»). Он предлагает рассмотреть вопрос привлекательности узбекского языка с точки зрения возможностей и затрат на его освоение. К возможностям он относит дополнительный доход в случае знания узбекского языка и доступ к новому объёму информации (книги, кино, музыка
«Если мы хотим, чтобы узбекский язык изучало больше людей, мы должны задуматься о его привлекательности», — отмечает автор. Это можно сделать путём расширения возможностей и уменьшения затрат на изучение.
Давайте признаем, что в последние десятилетия предпосылки в нашем обществе работали не на изучение узбекского языка, а на отказ от него. Например, определённые причины до сих пор побуждают людей отправлять детей в школы и детсады с русским языком обучения, хотя ситуация начала меняться. В последние годы всё больше людей стремятся к тому, чтобы их дети с раннего возраста изучали английский и другие языки.
Важную мысль о стимулах высказал журналист Кахрамон Асланов: «Для изучения местного языка должна быть потребность. Первостепенным языком должен быть узбекский, но и человек, знающий только узбекский язык, не должен страдать. И точка. Ставить требование „учи узбекский“, обвинять человека, который его не знает — неправильно».
Мы привыкли твердить, что узбекскому языку обучают с начальных классов, но готовы перечислить тысячи недостатков системы образования. Мы даже не задумываемся о том, как образовательная система, к которой мы потеряли доверие и которую постоянно критикуем, может обучить наших детей узбекскому языку.
Несмотря на то, что узбекский язык получил статус государственного ещё до провозглашения страной независимости, в государственных органах до недавних времён официальные документы сначала готовились на русском языке, а потом переводились на узбекский. Не уделялось достаточно внимания публикации книг на узбекском языке, имеется острая нехватка качественной научной литературы на нашем родном языке.
Международные организации, сотрудничающие с Узбекистаном, до недавнего времени готовили отчёты и важные политические рекомендации правительству преимущественно на английском и русском языках. А эти отчёты — очень важный сборник знаний для всей общественности.
Долгие годы в Узбекистане не было качественных учебников или специалистов для желающих самостоятельно изучить узбекский язык. Кто-то может сказать, «потому что не было спроса», Но такой спрос может возникнуть только тогда, когда язык имеет привлекательность, о которой говорилось выше. Изменить ситуацию могут курсы (в том числе онлайн, такие как Ibrat Farzandlari, поддерживаемые Агентством по делам молодёжи) и преподаватели, которые появились в последние несколько лет.
Недавно я стал невольным свидетелем того, как пожилая русская женщина, встретив на улице Саиду Рашидову, автора онлайн-курсов узбекского языка, начала благодарить её за работу. Женщина говорила, что долгое время хотела выучить узбекский язык, но не могла найти хорошие курсы, а теперь она может это сделать.
Справедливо ли требовать знания узбекского языка призывом выбрать, «оккупанты» люди или «идиоты», в условиях отсутствия для этого среды, качественных специалистов и качественного преподавания языка на всех уровнях, начиная со школы? Стыдить за незнание языка намного проще, чем признать и начать решать серьёзные проблемы его развития и популяризации.
Общество, которое искренне желает настоящих реформ и повышения статуса узбекского языка до массового, популярного и по-настоящему государственного, должно брать на себя ответственность, когда дело касается важнейших вопросов его развития. Некоторые слова же, которые могли быть сказаны с благими намерениями, могут расколоть общество и стать причиной раздора.
