Невидимые книги Севары Мирсидиковой

Невидимые книги
Севары Мирсидиковой

День учителя — повод рассказать о первопроходцах в сфере образования. Севара Мирсидикова — одна из них. Она написала первые в Узбекистане учебники для незрячих музыкантов, но студенты всё ещё не могут ими воспользоваться, поскольку автор не может найти деньги на печать книг.

Каждый, кто учился играть на фортепиано, знает, что от осанки, посадки и правильного расположения кистей зависит полнота игры. Музыкант Севара Мирсидикова училась правильным движениям и академической музыке 17 лет: сначала в филиале музыкальной школы №17, затем в Республиканской специализированной школе имени Успенского и Государственной консерватории.

Она плавно поднимает кисти вверх и тремя пальцами касается клавиатуры своего компьютера.

«Нота до», — отвечает на прикосновение скринридер «Джулс» — программа, озвучивающая текст на экране. На мониторе всплывают четыре точки. Они и есть до.

За последние пять лет «Джулс» озвучила пять учебных пособий по сольфеджио и маком-сольфеджио, которые Севара перевела на шрифт Брайля, чтобы незрячие и слабовидящие музыканты могли получать полноценное академическое музыкальное образование. Раньше таких книг в Узбекистане не было. В массовом производстве их нет до сих пор, потому что Севара не может найти спонсора, готового поддержать тиражирование.

О Севаре в Узбекистане знают многие. Она стала популярной в 2017-2018 годах, когда в стране открыто заговорили о проблемах людей с инвалидностью. В те годы она один за другим раздавала интервью, появлялась на телевидении, сотрудничала с представительством Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) в Узбекистане. В 2017 Севара выступила на ташкентской конференции TEDxMustaqillikSquare — части глобальной конференции TEDx, цель которой — дать возможность сообществам делиться опытом и распространять идеи.

Следуя за своей мечтой, в 2017 году Севара поступила в Государственную консерваторию, где окончила бакалавриат и магистратуру. Сегодня музыкант хочет поступить на докторантуру с исследовательской темой о методике обучения узбекской музыке учащихся с проблемами зрения.

Когда человек с инвалидностью достигает успеха, общество, как правило, смотрит на него с восхищением и жалостью. Мол, «бедняга, несмотря на свои физические ограничения, смог подняться». Но в корне такого видения лежит стереотипное трагическо-героическое мышление, потому что общество в первую очередь видит инвалида и лишь потом человека. Для Севары отсутствие зрения — это не инвалидность, а лишь одна из форм человеческого разнообразия.

«Я не люблю трагически-героический взгляд в свой адрес. Герой — это тоже стереотип. Раньше, когда меня приглашали на концерты, акцентировали внимание не на талант, а на инвалидность, — вспоминает она. — Lekin men bechora emasman (Но я не бедняжка — в переводе с узбекского)».

Несмотря на то, что люди всё ещё смотрят на Севару через её инвалидность, девушка видит позитивные изменения.

«Общество меняется. Раньше оно нас не принимало, делило людей на инвалидов и здоровых. Не из-за того, что люди плохие, а из-за стереотипных установок. Но сейчас очерчивается инклюзивный подход», — говорит она.

О своих успехах Севара рассказывает, используя фразу «не люблю говорить нескромно». Но если отбросить традиционную узбекскую скромность, в Севаре есть уникальность.

В начале учебы в консерватории на кафедре теории музыки Севара не знала, что изменит привычный образ жизни незрячих и зрячих сокурсников и педагогов. Вместе с ней в консерватории учились и еще 10 других незрячих студентов с факультетов «Узбекские национальные инструменты» и «Академический вокал». «От вас слуховой анализ», — говорили педагоги. Отчего многие студенты сидели в глубине аудитории и запоминали лекции, ритмы и целые музыкальные произведения на слух.

«У любого незрячего музыканта феноменальная память и развитый слух. В работу задействованы мышечная, логическая, слуховая и тактильная память. Нам достаточно услышать начало композиции, чтобы увидеть её логическое продолжение».

У Севары действительно феноменальная память. Она без запинки перечисляет список предметов, которые изучала в вузе, точное расположение каждой ноты в своих сочинениях, каждый свой экзамен. Порой кажется, что она нарочно вызубрила подробности событий, музыкальные партии и имена — так механически бегло и гладко она их произносит. Но в непредсказуемом течении беседы становится ясно, что за каждым уверенным ответом кроется естественная необходимость запоминать все подробности и детали — такова особенность жизни незрячего человека. Память и слух — глаза слепого.

Однако незрячим музыкантам этого не всегда достаточно. Их самая большая проблема в Узбекистане — это ограниченность, а иногда и полное отсутствие учебников. Хотя Севару это не останавливало. Поначалу преподаватели поручали сокурсникам диктовать ей ноты, чтобы она могла отстучать их грифелем на бумаге. Особенно сложно было с гуманитарными предметами: историей, идеей национальной независимости, философией. Если на диктовку одного текста гуманитарных наук уходит полчаса, то конспект одного параграфа музыкального задания диктуется два с половиной. Многие из её сокурсников тратили своё время и ждали, когда Севара выведет непонятные для зрячего точки. Она чувствовала себя обузой, отчего при каждом удобном случае говорит «не зависеть от кого-либо».

Поэтому её мама, Лайло Маратовна, наняла Севаре платного ассистента. «Размер, три четверти, скрипичный ключ, первая октава, до четверть, вторая октава, скачок …» — примерно так озвучивался текст для конспектов.

Чтобы читать книги по музыкальным предметам, незрячим и слабовидящим музыкантам недостаточно знать шрифт Брайля для письма текста, состоящего из букв, рассказывает музыкант. Для написания нот необходимо знать международную нотную систему Брайля (НСБ), но сейчас ей в Узбекистане не обучают. Севаре пришлось изучить НСБ самостоятельно.

В инклюзивной учебной среде незрячий музыкант, владеющий НСБ, сдает своим зрячим преподавателям нотные тексты на музыкальном языке зрячих. Для этого Севара использует специальную программу для зрячих музыкантов Sibelius. Обычно незрячим тяжело её освоить, но Севаре это удалось. Помогают ей в этом «Джулс» и тактильные наклейки брайлевского шрифта на клавиатуре компьютера. В Sibelius каждая нота набирается определённой комбинацией клавиш.

Освоение НСБ, Sibelius и других компьютерных программ позволяет незрячим музыкантам наряду со зрячими записывать произведения собственного сочинения и нарабатывать профессионализм.

Без этих навыков мы практически не можем получить академическое музыкальное образование», — поясняет Севара.

Знания об НСБ она черпала из учебников Тамары Шустовой «Нотная грамота: пособие для начинающих незрячих музыкантов» 1993 года, Глеба Смирнова «Запись нот по системе Брайля» 1988 года и международной нотной системы, принятой в 2015 году. Поскольку советские учебники частично устарели, музыкант сопоставляла их с международными стандартами. Эти знания позволили Севаре писать более точные конспекты на НСБ. Они стали своего рода учебником для незрячих студентов.

«Мои конспекты гуляли по всей консерватории», — с улыбкой вспоминает девушка.

Успеху предшествовала тяжёлая работа. Севара рассчитывала, что будет учиться в русскоязычной группе консерватории, поскольку в «Успенке» она изучала музыку на русском языке. Однако студентка попала в национальный поток. Теперь привычная и знакомая терминология звучала по-новому.

Поэтому свои первые домашние задания студентка сдавала с ошибками. Это не устраивало ни преподавателей, ни саму Севару. По мере того, как укреплялся её узбекский и улучшалось качество домашних заданий, педагоги осознавали, что Севара меняет способ освоения материала и этим изменяет отношение к людям с инвалидностью. Она занималась с двумя незрячими студентами из группы преподавателя Светланы Матякубовой и многим способствовала тому, чтобы они могли наравне с другими студентами выполнять требования педагога.

Благодаря Севере они узнали НСБ, смогли выполнять ритмические упражнения, макомные ритмы, читать с листа музыкальные номера по сольфеджио, которые Севара перевела на язык Брайля.

Это помогло им успешно сдать экзамены. В этом и заключается метод инклюзивного образования, когда люди с инвалидностью могут учиться и получать профессиональное образование вместе со всеми.

Последние были недовольны изменениями, поскольку им пришлось менять привычный образ жизни и подстраиваться под новую систему образования. Севара отмечает, что не хотела усложнять сокурсникам жизнь, но видела возможность для развития. Это вдохновило её на создание книги для незрячих.

«Я знала, что если у незрячих не будет книг и навыков работы с гаджетами, мы не сможем получать профессиональное образование. Мы будем отставать от зрячих на 10 шагов», — объясняет она внутренние мотивы.

В 2018 году Севара начала писать книгу по сольфеджио. На этот шаг её подтолкнули все испытания и академические ограничения, с которыми сталкиваются незрячие студенты консерватории. Начинание студентки поддержали и преподаватели вуза, особенно научный руководитель и вдохновитель Матякубова Светлана Каххаровна. Светлана Каххаровна и Севара создают учебники в соавторстве.

Именно её учебники Севара перевела с языка зрячих на свой язык слуха, памяти и ощущений. Труд девушки нельзя назвать простым переводом. В бакалаврской выпускной работе и магистерской диссертации Севара, основываясь на учебниках своего научного руководителя, разработала методику изучения ритмического сольфеджио и маком-сольфеджио для незрячих. Для этого потребовалось многое выучить нотную систему Брайля и освоить специальные компьютерные программы.

Севара показывает, как работает программа для незрячих музыкантов. Лайло Маратовна просит её показать готовый учебник.

«Сверни, сверни окно», — торопит дочь.

«Для начала нужно выйти из программы — это непросто. Это по-вашему только сверни», — отвечает Севара.

Как должно быть нелегко незрячему создавать на компьютере целое пособие! Однако, по словам Севары, это не самое большое испытание. Настоящая проблема — редактура учебников. Эту работу выполнить просто некому.

«Дело в том, что учебные пособия и книги для незрячих проверяют зрячие или слабовидящие люди. Это проблема не только Узбекистана, но и всего мира. Если Word документ можно перевести на язык Брайля, то ноты так просто не переведешь. Их нужно набирать вручную. В Узбекистане таких специалистов — кроме Камиля Саидова — практически нет», — объясняет Лайло Маратовна.

В академической среде каждое учебное пособие должно пройти ряд этапов научной экспертизы. Для начала кафедра должна одобрить материал. Затем работу проверяет методический совет факультета, учёный совет консерватории, далее — Министерство высшего образования, науки и инноваций. Лишь после этого можно получить разрешение на печать.

Севара успешно прошла эти этапы пять раз и всегда спотыкалась об отсутствие денег на тиражирование. Лайло Маратовна показывает пособия учебников, одобренных министерством, — все рукописи, сертификаты. Труды существуют только в одном экземпляре. Семья ищет спонсоров для печати книг. На помощь откликнулось Общество слепых. Но этой поддержки недостаточно.

Одни из её последних работ — маком-сольфеджио, а также макомные ритмы. Этот жанр национальной узбекской музыки находится на противоположной стороне европейского фортепиано. Впервые с макомом Севара познакомилась на уроках по истории музыки в «Успенке», а в консерватории предмет маком-сольфеджио был обязательным. Севара говорит, что маком берет её за душу, что в струнах тамбура чувствует страсть, переживания и лиричность.

Написание книг Севара совмещала с учёбой и даже преподаванием. В 2019 году она устроилась на работу в школу №77, а во время сессий помогала сокурсникам с домашним заданием.

«Наша квартира переполнялась студентами. Они записывали на видео моё исполнение и расшифровывали композиции в ноты для своего домашнего задания. Они просили составлять простые прелюдии, чтобы учителя не замечали мой стиль, если сказать нескромно», — вспоминает она. Педагоги всё равно замечали.

Справиться с нагрузкой помогла дисциплинированность академического музыканта.

«Каждый день я стараюсь планировать по нотам», — говорит девушка.

В истории Узбекистана женщины-первопроходцы закладывали фундамент для развития своей сферы деятельности. Первая женщина-врач Зульфия Умидова изучала особенности сердечно-сосудистых заболеваний, а Неля Атауллаева проложила путь для будущих кинодокументалистов. Так и в жизни Севары были женщины, которые помогали ей идти вверх. Теперь у неё самой есть возможность протянуть руку незрячим и слабовидящим музыкантам.

«Незрячие смогут стать композиторами. Смогут преподавать в вузах, колледжах, школах. Увидеть музыку так же, как и я, в цветах. Когда я была маленькой, мне сделали операцию. Помню, видела свет, и, если подходила близко к объектам, могла различить цвета. Я всё равно потеряла зрение, но запомнила краски. Нотная система у меня ассоциируется с цветами радуги. Мажорные тональности передаются яркими красками: желтым, зеленым, белым. А минорные — лирика, например, — темными оттенками», — говорит Севара.

Лайло Маратовна верит, что труд её дочери — пример меняющегося поколения и подхода к людям с инвалидностью.

На историю Севары легче всего навязать трагическо-героический нарратив: общество посчитает героем слепую, которая освоила нотную систему Брайля, написала пять учебных пособий, нашла спонсора и издала книги. Как первопроходец Севара действительно работает над героически важным проектом. Но считает себя обычным человеком, который стирает границы между зрячими и незрячими мирами, чтобы слепота воспринималась как одна из форм человеческого разнообразия.

Над материалом работали Жахонгир Азимов.
Фотографии: Евгений Сорочин / «Газета.uz».
Все права на текст и графические материалы принадлежат изданию «Газета.uz». С условиями использования материалов, размещенных на сайте интернет-издания «Газета.uz», можно ознакомиться по ссылке.

Знаете что-то интересное и хотите поделиться этим с миром? Пришлите историю на sp@gazeta.uz

Комментарии