На днях был анонсирован сайт Reforms.uz с информацией о результатах реформ за 2017−2021 годы, реализованных в рамках Стратегии действий по пяти приоритетным направлениям развития Узбекистана. Согласно тексту на сайте, в рамках стратегии «обеспечена академическая независимость вузов» и «активизирована интеграция вузов в мировое образовательное пространство». Попробуем разобраться, насколько эти заявления соответствуют действительности.
Что было обещано
Одним из приоритетных направлений стратегии, принятой в 2017 году, было объявлено развитие сферы образования и науки, в рамках которого предусматривалось «повышение качества и эффективности деятельности высших образовательных учреждений на основе внедрения международных стандартов обучения и оценки качества преподавания, поэтапное увеличение квоты приёма в высшие образовательные учреждения».
Для достижения этих целей в ежегодных государственных программах были предусмотрены конкретные шаги. В 2019 году намечалось утверждение дорожной карты по включению отечественных вузов в рейтинги международных агентств, таких как QS и Times Higher Education, а также плана организационных действий по вступлению Узбекистана в Болонский процесс, предусматривающий создание единого пространства высшего образования и обеспечение академической мобильности участников образования.
В программу на 2020 год была включена разработка нормативно-правового акта, предусматривающего, в том числе, невмешательство Минвуза в содержание образования, а также начало трансформации отечественных вузов совместно с ведущими зарубежными вузами. Правда, в программе не было конкретного объяснения, в чём будет заключаться подобная трансформация.
Программой на 2021 год предусматривалось предоставление 30 вузам страны права на самостоятельную разработку учебных программ, установление квот приёма и решение финансовых вопросов.
Что было и что не было сделано
В 2020 году был принят новый закон об образовании, заменивший закон от 1997 года. В нём прописаны полномочия госорганов, регулирующих образовательную систему страны.
Согласно статье 34 закона, Министерство высшего и среднего специального образования обеспечивает разработку государственных образовательных стандартов, квалификационных требований, учебных планов и учебных программ высшего, среднего специального и профессионального образования. При этом все министерства и органы, имеющие в своей структуре вузы, должны согласовывать свои стандарты и программы с Минвузом.
Как видим, о самостоятельной разработке вузами учебных планов и программ — академической свободе вузов — речи не идёт. Правда, негосударственным образовательным организациям дано право обучать на основе самостоятельно разработанных учебных программ, но госвузы такого права лишены.
В то же время, Положение о высшем образовании даёт право вузам, перешедшим на модульную систему обучения, самостоятельно разрабатывать и утверждать учебные планы и программы дисциплин. Однако тут возникает юридический казус: положение утверждено приказом Минвуза и является нормативно-правовым актом, имеющим более низкую юридическую силу по сравнению с законом, а значит, согласно закону «О нормативно-правовых актах», в случае расхождений между нормативно-правовыми актами применяется нормативно-правовой акт, обладающий более высокой юридической силой. Нормативно-правовой акт с более высокой юридической силой — закон — как мы видели выше, не дает госвузам академическую свободу.
В 2019 году была утверждена Концепция развития высшего образования до 2030 года, предусматривающая, в том числе, включение не менее 10 высших образовательных учреждений Узбекистана в топ-1000 международных рейтингов, а двух вузов, определённых флагманами (Национальный университет и Самаркандский госуниверситет) — в топ-500.
Однако в документе ничего не говорится о том, какие конкретно шаги будут предприняты для достижения заявленной цели. Поиск в Национальной базе законодательства Lex.uz какого-либо другого документа с планом действий по этому направлению не дал результатов.
В концепции также говорится об обеспечении академической самостоятельности вузов как одном из результатов, ожидаемых от реализации концепции. Однако о конкретных действиях в этом направлении речи нет.
На пресс-конференции Минвуза, посвящённой реализации концепции, также ничего не было сказано о планах по предоставлению вузам академической свободы. Не было и никакой информации о вступлении — или невступлении — в Болонский процесс, хотя к 1 мая 2019 года предусматривалось утверждение мер в этом направлении.
В 2020 году было утверждено Положение о внедрении кредитно-модульной системы в образовательный процесс вузов, которое детализирует процесс набора студентом кредитных единиц и их признания другими вузами. Кстати, этот документ зафиксировал разработку и утверждение Минвузом документов, касающихся внедрения кредитно-модульной системы, в том числе образовательных программ и каталогов предметов, и тем самым ещё больше отдалил вузы от академической свободы.
Также в 2020 году было принято правительственное постановление «О мерах по трансформации высших учебных заведений в сотрудничестве с престижными зарубежными высшими учебными заведениями». Минвузу поручалось до 1 марта 2021 года выбрать через открытый конкурс пять вузов и до 1 мая того же года утвердить программу по трансформации этих вузов.
В порядке эксперимента, начиная с 2021/22 учебного года выбранные вузы должны были самостоятельно установить квоты приёма в бакалавриат и магистратуру, а также самостоятельно провести вступительные экзамены в бакалавриат на основе «передового международного опыта». Минвузу также было поручено принять меры по предоставлению широкой академической самостоятельности этим вузам начиная с с 2021/22 учебного года.
Поиск в интернете не выдал никаких результатов ни по проведению такого конкурса, ни по его результатам. Нет никакой информации и о самостоятельном установлении квот приёма государственными вузами или самостоятельном проведении ими вступительных экзаменов.
Зачем вузам академическая свобода?
Великая хартия европейских университетов — документ, принятый в Болонье (Италия) в 1988 году ректорами европейских университетов и подписанный более 900 университетами мира — гласит, что университет — это учреждение, которое «создаёт, изучает, оценивает и передаёт из поколения в поколение культуру при помощи научных исследований и обучения».
Чтобы выполнять эту миссию, исследования и обучение должны быть морально и интеллектуально независимы от всех политических властей и экономического давления. Документ признаёт свободу в исследованиях и профессиональной подготовке «фундаментальным принципом университетской жизни».
«Рекомендация о статусе преподавательских кадров учреждений высшего образования», принятая Генеральной конференцией ЮНЕСКО в ноябре 1997 года, рассматривает автономию вуза как «степень самоуправления, которая необходима учреждениям высшего образования для эффективного принятия решений в отношении своей учебной работы, норм, управления и соответствующей деятельности».
Согласно «Всемирной декларации о высшем образовании для XXI века», принятой участниками Всемирной конференции по высшему образованию ЮНЕСКО в 1998 году, высшие учебные заведения, их сотрудники и студенты должны пользоваться «полной академической свободой и автономией, понимаемыми как комплекс прав и обязанностей, будучи при этом полностью ответственными и подотчётными перед обществом».
Говоря о взаимосвязи автономии и ответственности в интервью «Газете.uz», международный эксперт по качеству образования Бастиан Бауманн приводил такую аналогию: если все решения за вуз принимает министерство или другое учреждение, то вуз также может сказать, что он не отвечает за качество.
Согласно определению Американской ассоциации преподавателей, академическая свобода — это право профессорско-преподавательского состава вуза определять без внешнего вмешательства программу вуза, содержание учебных программ, методы преподавания и оценки. Академическая свобода делает вузы местом исследования, где студенты и преподаватели могут создавать новые знания в любой сфере.
Вообще, академическая свобода (самостоятельность, автономия) вузов рассматривается как необходимое условия для выполнения ими одной из важнейших функций — генерирования и распространения новых знаний. Кроме того, академическая самостоятельность необходима для своевременного реагирования вузов на постоянно меняющиеся требования рынка труда и обеспечения качества образовательного процесса.
Также академическая свобода — это конкуренция между вузами за студентов. В том же интервью Бауманн говорил: «Конкуренция появится тогда, когда вузы смогут менять свои учебные программы, выделить те аспекты, на которых им хотелось бы сфокусироваться, предложить различные методы преподавания и обучения».
Позвольте привести пример из личного опыта. Когда передо мной встал вопрос о выборе вуза в Великобритании для обучения по магистерской программе, я составил список вузов, предлагающих программы по интересующему меня направлению. По одному и тому же направлению разные вузы предлагали разные учебные программы, и при выборе вуза я ориентировался, в том числе, на то, программа какого вуза делает упор на интересующие меня вопросы в выбранном направлении.
Reforms.uz: желаемое за действительное?
Какими будут ответы на вопросы: Обеспечена ли академическая свобода вузов? Насколько активизирована интеграция вузов в мировое образовательное пространство? Как мы убедились выше, действующие нормативно-правовые акты не позволяют государственным вузам разрабатывать и внедрять собственные программы обучения.
Академическая свобода вуза также подразумевает возможность самостоятельно решать вопросы приёма студентов и правила зачисления на различные виды программ, а также вопросы, связанные с оценкой студентов. Судя по последним тенденциям в сфере управления высшим образованием, в этих вопросах вузы также не могут рассчитывать на самостоятельность.
Один из основополагающих принципов обеспечения качества высшего образования — методы оценки, используемые при отборе в вузовские программы должны позволять отбирать таких студентов, у которых есть потенциал успешно закончить программу обучения. Соответствуют ли методы отбора студентов, применяемые в отечественных вузах, такому принципу? На этот вопрос сложно дать положительный ответ.
За все 20 с лишним лет существования Государственного центра тестирования не опубликованы какие-либо данные исследований по корреляции между результатами вступительных экзаменов в вузы и дальнейшей академической успеваемостью студента. Такая корреляция, которую в науке называют предиктивной валидностью, позволила бы убедиться, что отечественная тестовая система действительно отбирает достойных кандидатов. Было бы также полезно провести исследования по качеству выпускников, принятых по супер- и гипер-контрактам.
Несмотря на отсутствие каких-либо убедительных данных по предиктивной валидности тестов ГЦТ, используемых при приёме в бакалавриат, руководство Минвуза предлагает осуществлять приём в магистратуру также через тесты ГЦТ. То есть, вузов предлагают лишить какой-либо возможности контролировать, кого они принимают в магистерские программы. Да, возможно, это делается с целью искоренения коррупции, однако должна ли борьба с коррупцией означать игнорирование основополагающих принципов академической свободы и качества?
Ещё одно интересное, но сомнительное предложение — тестирование выпускников вузов Государственным центром тестирования. Во-первых, выпускник вуза должен обладать навыками анализа, синтеза, оценки, решения проблем, которые невозможно проверить с помощью тестовых заданий закрытого типа (теста с вариантами ответов) — основного инструмента ГЦТ. Во-вторых, наличие государственной аккредитации вуза предполагает доверие государства вузу, и предложение отобрать у вуза возможность оценки своего выпускника означает отсутствие такого доверия. И наконец, это полное отсутствие академической свободы, ведь академическая свобода предполагает, в том числе, свободный выбор методов оценки студентов.
Рассмотрим другое нововведение — ужесточение правил перевода из одного вуза в другой внутри страны и из зарубежного вуза в отечественный вуз. При отсутствии уважительных причин, которыми признаются переезд студента или его родителей в другой регион, перевод в другой вуз внутри страны разрешается только после оплаты супер-контракта, а перевод в «не родственное» направление вовсе не допускается.
При переводе из зарубежного вуза в отечественный студент должен сдать тесты ГЦТ, при этом ему необходимо будет прорешать тесты из прошлогодней абитуриентской базы и набрать проходной балл, установленный в прошлом году. Причём через эту процедуру должны пройти даже студенты, обучавшиеся в вузах из топ-1000, дипломы которых признаются в Узбекистане без экзаменов.
Такой подход также сводит на нет академическую свободу вузов и саму суть кредитной системы. Таким образом невозможно добиться интеграции вузов в мировое образовательное пространство.
Одно из преимуществ кредитной системы заключается в академической мобильности студентов как внутри своей страны, так и за её пределами: студент может начать обучение в одном вузе, продолжить в другом и получить диплом в третьем.
Вуз изучает учебную программу, по которому обучался студент в другом вузе, сопоставляет её со своей программой и решает, какое количество из накопленных студентом кредитов будет засчитано. И студент продолжает набирать кредиты, необходимые для получения диплома, уже в новом вузе. Причём не обязательно, чтобы направления обучения совпадали. Студент, начавший обучаться на историка в одном вузе, может захотеть продолжить обучение в факультете лингвистики другого вуза — в таком случае ему придётся набрать в новом вузе большее количество кредитов.
Самостоятельность вузов также предусматривает их возможности как работодателей выстраивать свои взаимоотношения с работниками, в том числе с профессорско-преподавательским составом.
Вузы сами определяют требования к преподавателям, контролю качества их работы, а также аттестации и продвижению по карьерной лестнице. Философ и антрополог Валерий Хан писал, что действующая система оценки труда профессорско-преподавательского состава, утверждённая Минвузом, оценивает не реальные достижения, а «дырку от бублика». В подтверждение этих слов я слышал рассказ, как доктор наук в одном из отечественных вузов, знающий иностранные языки, периодически публикующийся в международных журналах и участвующий в международных проектах с зарубежными вузами, с треском провалил ту самую пресловутую 110-балльную оценку. Тем не менее, судя по проекту, выложенному Минвузом на всеобщее обсуждение, кардинально менять подходы к нормированию и оценке труда профессорско-преподавательского состава не собираются.
Интеграции в мировое образовательное пространство не способствуют и сомнительного качества публикации в хищнических журналах, по количеству которых Узбекистан занял первое место в 2020 году. Вузы требуют от своих сотрудников определённое количество публикаций в международных журналах каждый год, объясняя это требованием Минвуза и стремлением попасть в международные рейтинги. Невыполнение «плана» по публикациям зачастую чревато расторжением трудового договора. Однако необходимо понимать, что публикация в авторитетном реферируемом научном журнале, как правило, является кульминацией серьёзного научного исследования и не может быть поставлена «на конвейер». А публикации в сомнительных журналах не укрепляют авторитет вуза и не помогут попасть в международные рейтинги.
Таким образом, анализ тенденций последних лет в управлении высшим образованием показывает, что «академическая независимость вузов» и «активизация интеграции вузов в мировое образовательное пространство», о которых рапортуют создатели Reforms.uz — скорее желаемое, чем реальность. Да и многое из заложенных в госпрограммы предыдущих лет так и осталось на бумаге. Остаётся надеяться, что будущие программы по реформированию отечественного высшего образования не постигнет схожая участь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
