Данные Центробанка по росту внешнего долга Узбекистана регулярно производят неизгладимо ужасающее впечатление не только на основное население, далекого от тонкостей денежно-монетарной политики, но и наше экспертное сообщество. Основным фоном, забивающим почти все информационное пространство, здесь является сюжет известного хита группы «Машины времени», где спорщики пошли каждый своей дорогой, а поезд пошел своей. Реальность ситуации с поездом, «везущим» наш внешний долг, живет своей жизнью.

Все-таки начну с хорошего. Долговой рынок — не кабала или глубокая яма. Рыночная экономика живет в долг — таково ее устройство. США, к примеру, свой внешний долг сделали источником дохода. Но им можно, они все-таки доллар придумали. Есть страны с объемом внешней задолженности, в два-три раза превышающей объем ВВП — Япония, Сингапур, Норвегия. Нам и до них, конечно же, далеко. С другой стороны, можно подобно Северной Корее пытаться всегда обходиться своими силами, но разумнее занимать деньги по мере надобности, чтобы иметь средства для развития экономики.

Нынешний скачок нашей задолженности связан, в первую очередь, с затратами на сглаживание последствий пандемии коронавируса. С весны на эти цели мы заняли у международных финансовых институтов более 1 млрд долларов. На самом деле, это пока не много. Закон о бюджете, впервые принятый в Узбекистане в конце 2019 года до введения ограничений из-за пандемии, устанавливал на этот год внешние заимствования под госгарантии на уровне 4 млрд долларов.

Объем совокупного долга Узбекистана варьируется сегодня на 30-процентной отметке от ВВП. Приблизился к «красной линии» — 55%. Ее нам провел Международный валютный фонд, обозначив порог экономической безопасности. В условиях прежнего 5-процентного роста экономики показатель не критичный. Однако из-за пандемии в настоящий момент самые оптимистичные прогнозы роста — 2,5% от нашего правительства и только 0,5−1,5% — от международных финансовых институтов.

Соответственно, соотношение внешнего долга к ВВП увеличится. К тому же размер обязательств существенно приблизился к размеру золотовалютных резервов (ЗВР). От черты надо бы отступать. Учитывая, что наибольший объем внешних платежей приходится на четыре ближайших года — около 8,6 млрд долларов к 2025 году.

Что делают в такой ситуации многие страны? Рефинансируют свои долги на мировом рынке — выпускают новые облигации, покупают долговые бумаги других стран. Узбекистан в этой компании недавно. В конце 2018 года выпустил суверенные бонды на 1 млрд долларов. По отношению к внешней задолженности объемы незначительные. Должны были показать нашу готовность участвовать на этом рынке. Власти начали было прицениваться к облигациям США. Но пандемия процесс приостановила. Поэтому наши инструменты на долговом рынке остались традиционные — выплата процентов, продажа золота.

Еще весной в правительстве и не скрывали, что сглаживать падение экспорта и возможный рост внешней задолженности Узбекистану помогут хорошие цены на драгметаллы. По итогам полугодия именно на золото пришлось половина всего нашего экспорта. Пока позитивный мировой тренд цен позволяет ЦБ минимизировать рост рисков внешнего заимствования и поддерживать баланс ЗВР.

Впрочем, при хорошей золотой конъюнктуре мы сегодня говорим о вещах не совсем приятных. В разрезе экономических секторов больше всего внешних заимствований в топливно-энергетической отрасли (43%) и банковском секторе (45%). По сути, речь идет о долгах госпредприятий. Весь прошлый год мы говорили о сложной задаче: выводить этот сектор на долговой международный рынок. Чтобы они снизили свои бюджетные аппетиты. Международные консультанты работают, процесс идет. Но пока прогноз рейтинга страны опустился до «отрицательного» запускать новые IPO смысла нет. Значит в ближайшие годы госкомпании по-прежнему одни из главных претендентов на госпомощь в погашении внешней задолженности.

Отсюда возникает главная тревога. Учитывая, что других новостей, кроме как с международного рынка металлов, у нас в долговой внешней политике пока не предвидится, отсроченная перспектива «монетизации» выплат внешних долгов, разделив на всех, сохраняется. Как вы поняли, госкомпании и крупный бизнес выживут. Но такая дележка, к сожалению, всегда происходит так, что ее больше всего ощущают самые незащищенные слои населения. То есть почти мы все с вами. Отсюда предложение — стараться больше занимать не для госкомпаний, а на социальную поддержку. Те, кто ее получает, не прячет деньги под подушку, не переводит их за рубеж, а превращает эту помощь сразу в спрос. Как раз то, что нам сейчас нужно.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.