Новость о том, что начиная с нового учебного года зарплата директоров и учителей школ будет зависеть от поступления выпускников школ в вузы и от их трудоустройства, получила общественный резонанс. Возможно, это решение связано с планами по унификации выпускных школьных и вступительных вузовских экзаменов. Чем оно обосновано и какие последствия оно может иметь, анализирует колумнист «Газеты.uz» Комил Джалилов.

Ранее в Telegram-канале учительской газеты «Маърифат» распространилась копия письма-предупреждения начальника Наманганского областного управления народного образования В. Раджапова о «внедрении специального рейтинга — цветового обозначения школ в зависимости от поступления их выпускников в вузы» и об «урезании зарплаты „красным“ и „жёлтым“ школам».

Пресс-служба Министерства народного образования не опровергла подлинность письма и сообщила, что действительно разрабатывается проект документа, предполагающий оценку школ в том числе и на основе данных о поступлении их выпускников в вузы.

Более того, на сайте министерства появилась новость о том, что директора школ, в которых уровень поступления выпускников в вузы составляет выше 50%, будут включены в «золотой резерв», а в школах с низким уровнем поступления будет рассматриваться вопрос соответствия директоров занимаемым должностям.

Насколько справедливо в наших реалиях связывать успех школы с уровнем поступления её выпускников в вузы?

Первое. Охват высшим образованием, который до недавних пор оставался одним из самых низких по региональным и международным стандартам, только в этом году планируется увеличить до 25%. Это означает, что только каждый четвёртый выпускник школы сможет поступить в вуз. Учитывая, что абитуриентами могут быть выпускники не только текущего года — и того меньше.

К примеру, из абитуриентов нынешнего года, число которых приблизилось к 1,5 миллионам, около 1,3 миллиона останутся «за бортом» отечественных вузов (утверждённый госзаказ в бакалавриате составляет 139,9 тысячи абитуриентов). Как можно поощрять или «наказывать» школы за поступление или непоступление выпускников, если доступ к высшему образованию ограничен на государственном уровне?

Второе. Поступление в вуз зависит не только от знаний абитуриента, но и от других факторов, таких, как, например, материальное и социальное положение семьи абитуриента, на которые школа влиять не может. Когда всего 23% студентов очных отделений вузов смогут рассчитывать на грантовые места (в заочных и вечерних отделениях — обучение только на платной основе), а минимальная стоимость обучения в год превышает среднемесячную зарплату в пять раз, не каждая семья может позволить себе выделить средства на обучение ребёнка, учитывая необходимость и других расходов семьи (питание, коммунальные платежи и т. д.).

Представим такую ситуацию: выпускник одной школы набрал достаточно высокие баллы и был принят на контракт, но не смог учиться из-за материальных проблем в семье. А выпускник другой школы набрал непроходной балл, но оплатил двойной суперконтракт и стал студентом. Получается, вторая школа лучше работала, раз её выпускник поступил?

Отдельного внимания заслуживает обширный список льгот, применяемых при поступлении в вузы. Эти льготы могут зависеть от региона, конкретного образовательного учреждения, выпускником которого является абитуриент (к примеру, выпускники отдельных школ имеют преимущества при поступлении в вузы), прохождения срочной военной службы, профессии родителей (детям родителей «избранных» профессий выделяются дополнительные квоты), пола абитуриента — разных факторов, не связанных со знаниями или учебными достижениями самих абитуриентов. Депутат нижней палаты парламента Максуда Ворисова выражала мнение, что действующая система льгот идёт вразрез с Конституцией страны, согласно которой все равны независимо от социального статуса.

Эта система также идёт вразрез с тестологией — наукой об оценивании. Ситуация, когда на результаты тестов — поступление — влияют факторы, не связанные с проверяемыми в тестах знаниями и навыками, сводит на нет валидность результатов тестирования. Получается, чтобы не попасть в «красные» списки, руководству школ необходимо постараться заполучить побольше потенциально платежеспособных или «льготных» учеников, ведь у них больше шансов стать студентами вузов?

Третье. Существует множество профессий, успех в которых может не зависеть от наличия высшего образования. Ныне признаётся, что прежде установленная система 9+3 «не оправдала себя», создана новая сеть профессиональных образовательных учреждений. Как будут школы поощрять интерес молодёжи к этим учреждениям профессионального образования и к профессиям среднего звена, если они должны отчитываться только по поступлению выпускников в вузы?

Представим также, что ребёнок после окончания школы решил взять перерыв — «gap year», чтобы определиться, чем ему хотелось бы заняться в будущем. Согласно исследованиям, более трети выпускников американских школ хотят взять такую паузу и те, которые использовали это время с пользой, — работали, занимались волонтёрством — демонстрируют больше успехов в дальнейшей учебе. Ведь может оказаться, что к концу 11 класса выпускник всё ещё не определился, какая профессия ему по душе, и заставлять его поступать куда бы то ни было будет неразумно и может обернуться пустой тратой времени, сил и денег.

Четвёртое. На наш взгляд, необходимо признать, что в нынешних условиях поступление в вуз, как правило, не зависит от школы, а от «теневого образования» и других факторов, как, например, социальное и экономическое положение семьи, о которых мы говорили выше.

«Теневое образование» (shadow education) — термин, обозначающий дополнительные платные занятия по предметам, входящим в школьную программу и по которым ученику необходимо сдавать важные экзамены. Такие занятия могут быть как индивидуальными, так и в группах, и для этих целей могут быть наняты как учителя, преподающие ребёнку в школе, так и учителя со стороны. Необходимо отметить, что слово «теневое» не несёт отрицательного смысла, как например, «теневая экономика».

Теневое образование — распространённое явление во всём мире. Учёные, исследующие его, отмечают, что в азиатских странах до 85% старшеклассников получают теневое образование, а в некоторых странах Европы рынок теневого образования достигает нескольких сот миллионов евро в год.

Хотя не удалось найти какие-либо исследования по теневому образованию в Узбекистане (исследование ЮНЕСКО по теневому образованию в Центральной Азии, опубликованное в 2009 году, не содержит данных по нашей стране), по популярности услуг репетиторов и учебных центров можно предположить, что теневое образование также широко распространено в нашей стране.

Учительская газета «Маърифат» на примере Шафирканского района Бухарской области пыталась анализировать, что высокие проценты поступления выпускников школ в вузы в регионе — заслуга репетиторов, а не школ. Причины тому могут быть разные, и стоит их исследовать, прежде чем принимать решение о поощрении или наказании школ за показатели по поступлению в вузы.

Существует ряд факторов, не зависящих от учителя или директора школы, или возможно, даже от Министерства народного образования, но напрямую влияющих на качество образования. Например, аудиторная нагрузка в 18−20 часов и низкая по сравнению со среднереспубликанским уровнем зарплата, заставляющая учителей выдыхаться на нескольких ставках, переполненные классы, когда об индивидуальном подходе к ученику не может быть и речи, пестрящие ошибками и основанные на зубрёжке единые учебники, отстающие от современных реалий лаборатории — всё это никак не способствует качественному обучению и профессиональной ориентации школьников. Всё это заставляет учащихся и их родителей, беспокоящих о будущем своего ребёнка, обращаться к услугам теневого образования.

Иногда решения властей также провоцируют спрос на услуги репетиторов и учебных центров, например, когда по утверждённым образовательным стандартам от выпускника школы требуется один уровень знания иностранного языка, а нормативные акты для пресловутой «льготы» требуют уровень на порядок выше. Мы пытались анализировать негативные последствия такого требования ещё на стадии законопроекта, а недавно известный юрист и блогер Хушнудбек Худойбердиев вновь обратил на проблему внимание.

Ещё один, на наш взгляд, немаловажный фактор. Как отмечает эксперт по образованию Всемирного банка Надыра Мелибаева, в Узбекистане отсутствует система привлечения и удержания талантливых педагогов в образовательные учреждения. Помимо проблем, обозначенных выше, таких как низкие зарплаты и переполненные классы, существует ещё одна, скрытая проблема, на которую мало кто обращает внимания — угроза потери педагогами профессиональных навыков.

Потеря профессиональных навыков (в англоязычной научной литературе обозначается термином «deskilling») может быть следствием разных факторов. По мнению некоторых исследователей, одним из таких факторов может быть отсутствие личной вовлечённости и чрезмерная централизация. Например, необходимость строго следовать спущенным сверху учебным проблемам, невозможность планирования учителями собственных путей достижения образовательных целей со своим классом привели к подобной проблеме в Турции и Южной Корее.

На этом фоне недавнее нововведение МНО — централизованное составление календарных тематических планов Республиканским центром образования, декларируемое как «сокращение учителям бумажной нагрузки», — выглядит очередным шагом к превращению творческой, по сути, профессии учителя в механический «передатчик информации».

Умение планировать траекторию обучения для своих учеников и при необходимости вносить в эту траекторию изменения — крайне важный навык для учителя, позволяющий ещё и чувствовать ответственность за этот процесс.

Когда учитель обязан слепо следовать спущенному сверху плану, разработанному где-то в кабинете чиновника, который его учеников в глаза не видел, он будет больше заботиться о «прохождении темы в отведённые часы», а не о реальном освоении учениками навыков, необходимых в дальнейшей жизни. И ученик, неудовлетворённый таким состоянием дел, будет обращаться к услугам теневого образования.

И наконец, последнее, но немаловажное. Когда образовательные стандарты говорят одно, а тесты, используемые для поступления в вузы, проверяют совсем другое, когда тестовая система игнорирует даже самые базовые требования тестологии, успех школы никак не может быть измерен процентом поступивших. Ведь обязанность учителя — добиться того, чтобы цели и задачи, заложенные в образовательных стандартах, были достигнуты. К примеру, знающий своё дело учитель литературы не будет требовать, чтобы его ученики запомнили имя арбакеша, эпизодического персонажа в классическом романе узбекской литературы XX века «Ночь и день».

Задача учителя — научить детей строить собственное понимание произведения. Вряд ли здравомыслящий учитель истории будет требовать, чтобы дети запомнили портреты исторических деятелей или фигурки божеств разных народов. Его задача — научить детей анализировать исторические события, делать выводы. Давайте определимся, что должен делать учитель: развивать в детях нужные для будущей жизни компетенции или научить их запоминать информацию, которая нужна только для тестов и больше нигде не понадобится.

Что касается «трудоустройства» — второго фактора, от которого, как предлагается, будет зависеть зарплата руководства и учителей школы, то достаточно вспомнить недавний опыт, чтобы представить, как это может быть реализовано на практике. Многие помнят, как «трудоустраивались» выпускники профессиональных колледжей, порой даже на несуществующие или давно закрытые предприятия, ради красивой отчётности. Бывало, и «трудоустройство» длилось только до сдачи отчётности. «История — самый лучший учитель, у которого самые плохие ученики» — эти слова приписывают Индире Ганди, одна из самых ярких женщин минувшего века.

Любые изменения в сфере образования должны быть основаны на серьёзных научных исследованиях и глубоком анализе. Без таких исследований и анализа, есть риск дезориентировать участников системы и навредить. Образование — сфера, которая не любит сиюминутных, популистских решений. Ведь на кону — интеллектуальное будущее нации.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.