Узбекский национальный театр кукол в Ташкенте развивает традиционное для центральноазиатской культуры кукольное искусство уже 81 год. Весной коллектив вернулся в обновлённое здание, в котором работал с момента его основания. С возвращением в родные стены театру так и не удалось принять в них зрителей — страну охватила пандемия коронавируса.
Тем не менее, театр продолжает работу, готовит новые пьесы и снимается для телевидения. Корреспондент «Газеты.uz» Жахонгир Азимов узнал, чем живёт театральный коллектив на карантине и что значит работа с куклами для актёров, мастеров и художественного руководителя театра.
В мастерской Узбекского национального театра кукол звенят швейные машинки и пилы. Бутафоры, конструкторы, швеи, мастера по куклам создают сказочных персонажей, которых зритель увидит на сцене теперь уже по окончании карантинных ограничений. Состав театра надеется, что ждать осталось недолго.
Лицевая часть здания Узбекского национального театра кукол после ремонта.
Сейчас творческая коллегия вернулась домой. Год назад, в марте 2019 года, театр кукол временно поселился в стенах Дворца музыки. Родное здание закрыли на ремонт впервые с 1979 года. Но не успел коллектив вернуться, как весь мир, в том числе Узбекистан, охватила пандемия.
Во время ремонта театр обновился: керамика заиграла новыми цветами, отреставрированы фонтаны у парадного входа, в фойе появилось новое панно, а в зрительном зале стало свежо. Остаётся лишь завершить установку звукового и светового оборудования.
На вопрос, как карантин повлиял на их творчество, большинство актёров в унисон отвечают: «Ужасно!», добавляя нотки иронии и безысходности. Только некоторые сказали: «Никак».
«Пандемия и карантин превратили меня, человека творческого, в человека бытового, — говорит заслуженная артистка Узбекистана Муниса Игамназарова. — В быте нет ничего плохого, но я привыкла просыпаться рано утром, готовить завтрак, убегать на работу и возвращаться вечером. Оказаться взаперти очень тяжело. Несмотря на это, дома я не скучала: написала новую инсценировку, проводила онлайн-мероприятия, шила кукол».
Главный режиссёр театра Шамурат Юсупов поясняет, что театральный организм не останавливался. Остановилось взаимодействие со зрителем. Коллектив продолжал работу дистанционно, и в отдельных случаях — в самом здании. Актёры записали несколько постановок для телевидения. Репетиции спектаклей проходили через платформу Zoom. Театр даже гастролировал онлайн.
Главный режиссёр театра Шамурат Юсупов.
Режиссёры вместе с актёрами написали два новых спектакля, один из которых — синтез русских народных сказок — готов к представлению. Второй — «Кашмирская песня», поставленный по мотивам стихотворения Шарофа Рашидова, — находится в процессе читки.
«Мы не сидим на месте. Карантин даже нам на руку пришёлся. Готовимся к торжественному открытию. Точечная работа шла и в марте-апреле. Привозили и отвозили отдельный технический персонал. Кто-то занимался конструкциями, кто-то — папье-маше, кто-то — декорациями», — делится главный режиссер.
Конструктор работает с эскизом в мастерской театра.
Тем не менее, Шамурад Юсупов затрудняется сказать, когда и как театр будет возвращать зрителей. Работа в театре кипит, но коллектив ждёт положения Республиканской комиссии и Министерства культуры по рассадке зрителей и распространению билетов.
«Зритель ещё не видел нового здания. Мы с нетерпением ждём детей», — говорит Шамурад Юсупов.
Актёры считают, что знакомство детей с искусством должно начинаться именно с театра кукол. Они не всегда понимают сюжет словами, поэтому мораль постановок надо передавать визуально, используя кукольные трюки.
Актёр театра Отабек Исоков.
Актёры говорят, что они должны выкладываться на 200 процентов, ведь если вложить в работу только 100, то кукла останется бездушной. На сцене должен происходить эмоциональный выброс. Поэтому так важно верить в своё дело, тогда в него поверит и зритель.
По словам актёра Саидмурода Джураева, некоторые пьесы невозможно сыграть без слез. Например, после окончания «Девочки со спичками» Андерсена актёры плачут из-за эмоциональной нагрузки.
«Люди думают: вот актёр держит в руках палку и ходит по сцене туда-сюда, — рассказывает актёр Отабек Исоков. — Нет! Приходите к нам в театр и посмотрите, как наши куклы дышат!»
Актёры театра слева направо: Гузаль Сабирова, Саидмурад Жураев и Шахзода Ишмухамедова.
В каждую куклу вкладывается много сил, души и магии. Их создают скульпторы, швеи и плотники. Сначала скульптор придаёт образцам форму головы, очерчивает уши, нос и глаза. Затем разрезает их на две части и заливает гипсом. Когда скульптура высохла, затылочную и лицевую части головы вычищают и плотно оклеивают двенадцатью слоями папье-маше — так, чтобы пузырёк не проскочил.
Когда папье-маше высохнет, конструктор встраивает в скульптуру специальные механизмы, чтобы кукла очаровывала зрителей своими блестящими глазами.
Образцы голов кукол, изготовленные в мастерской.
После этого швея и плотники подготовят для неё туловище и габит — механизм, с помощью которого актёр управляет куклой. Тогда ее можно отдать актёру, в руках которого она по-настоящему оживет.
«Это должно быть настолько органично, чтобы кукла сама двигалась так, как хотел бы актёр, — заворожённо говорит Отабек Исоков. — До сих пор помню, как пришёл в театр в первый раз. Зашёл в гримёрную актрисы, нашего преподавателя Венеры Юсуповой и был околдован. Кукла в ее руках жила, как сама актриса».
Чтобы куклы дышали, актёрам необходимо пропустить через себя жизнь своих персонажей и суметь передать зрителю эмоции через «палку», тень, а порой и ниточку.
Конструктор театра объясняет принцип работы встроенного механизма для глаз и ресниц куклы.
«Каждый в детстве верил в волшебников, может быть, кто-то и не стал им, а я вот признаюсь, что здесь, в мастерской и в кукольном цехе, творят настоящие волшебники», — рассказывает бутафор, художник-оформитель игровых кукол Светлана Колесникова.
Она считает, что актёры — это исполнители и главные маги. А чтобы волшебство получилось, нужны бутафоры, реквизиторы и мастера по куклам.
«Я творю волшебство! Просто элементарно, берём кусочек проволоки и маленький лоскуток ткани, промазанный желатином, перемешиваем с капелькой фантазии и клеим. [Предметы] тут же оживают», — описывает Светлана Колесникова.
Актриса Муниса Игамназарова показывает куклу, изготовленную в швейной мастерской театра.
По ее словам, театр кукол всегда считался элитным театром. Сейчас он незаслуженно забыт, хотя изначально кукольное искусство было развлечением взрослых. Только зрелый человек мог понять остроту поднимаемых в спектаклях тем.
«Почему, вы думаете, актёры закрывали свои лица ширмой? Кукловодов кидали в зинданы за то, что они смело говорили о проблемах», — рассказывает Светлана Колесникова.
В репертуаре Узбекского национального театра кукол тоже есть спектакль для взрослой аудитории — пьеса российского драматурга Евгения Шварца «Тень». В нем одной куклой управляют три актёра — в этом и проявляется единство актёров, их партнерство.
«Они должны думать как единый организм, — подчёркивает актёр Саидмурод Джураев. — Правая рука первого актёра пошла вперёд, а третий актёр, сидящий внизу, чувствует следующий шаг».
Всего состав показывает около 30 постановок для разной возрастной аудитории.
Светлана Колесникова очень гордится тем, что кукольное искусство в Центральной Азии развивалось намного быстрее, чем в Европе. По ее словам, этому способствовал Великий шёлковый путь.
Узбекский национальный театр кукол был основан в 1939 году. Он до сих пор бережно хранит свою первую куклу, созданную в том же году.
Первая кукла театра, изготовленная в 1939 году.
Художник-оформитель Галина Чапленко рассказывает, что первые кукловоды — кугирчокбозы — показывали постановки ещё задолго до основания театра. Они ездили на арбе по городским улицам, развлекали людей и поднимали острые социальные проблемы.
«Какая там арба! — восклицает Светлана Колесникова. — Кугирчокбозы накидывали на спину огромный мешок, полный кукол, [шли пешком] по пыльным дорогам и устраивали шоу».
Она продолжает, что во времена Второй мировой войны коллектив театра встречал эшелоны военных и эвакуированных детей.
«Бывало и такое, что публика забрасывала камнями куклу Гитлера прямо во время постановки — настолько ярко это было исполнено. Причём кукол изготавливали непонятно из чего. Не хватало даже гвоздей, а спектакли создавались. Сейчас же наблюдается проблема с кадрами», — вздыхает Светлана Колесникова.
По рассказу актёров, даже пять лет назад в театрах кукол в регионах Узбекистана работали выпускники колледжей и лицеев, а люди с театральным образованием не решались работать по образованию.
Коллектив вспоминает, что были самоучки с божьим даром. «Актёр — это „штучный товар“, индивидуальное существо. Пачками они не выходят. Из студентов на профильном факультете выходят один два актёра, и все».
Инсталляция у входа в театр.
«Говорят, что театр начинается с вешалки», — замечает артистка Муниса Игамназарова. По ее словам, во многих областных театрах кукол нет достойных цехов, бутафорских и конструкторских комнат, как в Ташкенте. Один режиссёр решает все проблемы театра: от создания кукол и декораций до постановки спектаклей и подбора актеров.
«А почему актёров нет — мы не знаем. Это вопрос индивидуальный и жизненный… Какому актёру хочется работать за мизерную зарплату, когда можно больше заработать на свадьбах и других мероприятиях», — продолжает Муниса Игамназарова.
«У меня был такой период, когда я ушёл из театра. Взял и ушёл. Из-за денег, — рассказывает Отабек Исоков. — Были семейные обстоятельства, мне нужно было кормить семью. Поработав в двух или четырёх местах, я понял, что я ничего больше не умею делать. Оказывается, я настолько сжился с этой профессией. Да, я работал, дело шло, но не было кайфа. Как будто по утрам меня будили под дулом автомата. Работал насильно и не от души. В итоге вернулся в театр. Слава богу, [сейчас денег] хватает, и я здесь как рыба в воде».
Театр — дело неприбыльное, даже если к куклам лежит душа. Но часто творчество — единственный выход пережить карантин, скрасить тяжёлое время, в которое мы попали.
Вот актёры начинают репетицию. В зале гаснет свет, прожектора направляются на занавес, и куклы оживают: они что-то бурно обсуждают, дерутся и гонятся друг за другом.
А за ширмой актёры, одетые в тёмную ткань, ломают анатомические каноны, изгибаясь, переворачиваясь, подпрыгивая, при этом сохраняя законы равновесия. Они контролируют свою тень, высчитывая каждый шаг так, чтобы не испортить картину, и ждут воссоединения со зрителем, без которого театр живёт лишь наполовину.
