Колумнист Комил Джалилов анализирует новый порядок приема детей в государственные школы, утвержденный правительством Узбекистана 7 июня. Одно из главных нововведений — платный прием детей по дополнительной квоте. Пока новый порядок будет касаться только некоторых ташкентских школ. Но если эксперимент признают удачным, он постепенно будет распространен на все школы страны.

Примечание: Когда материал готовился к публикации, министр народного образования Шерзод Шерматов сообщил в Facebook, что в этом году платный прием в школы вводиться не будет.

Комментируя ранее новый порядок, министр привел цифры по «позвоночникам» — детям, поступившим в «престижные» школы по «телефонному праву», и отметил, что новый порядок призван «сбалансировать загруженность школ, снизить коррупцию и направить средства на стимулирование учителей».

Первая мысль, которая приходит на ум при знакомстве с новым порядком, — так это продолжение в стране тенденции «больше денег — больше прав», когда по закону что-то нельзя, но если есть деньги (причем немалые по сравнению со среднестатистической зарплатой), то можно.

Если гражданину Узбекистана не посчастливилось попасть в одну из категорий, которым можно прописываться в Ташкенте или столичной области, то заполучить постоянную прописку в столице своей же страны нельзя. Но эту же прописку можно получить, купив жилье в новостройке и оплатив госпошлину, превышающую в разы пошлину за аналогичную услугу для счастливчиков со столичной пропиской. Если абитуриент не набрал достаточно баллов на вступительных тестах в вузы, то его нельзя принимать в вуз. Но если у абитуриента или его родителей есть возможность оплатить так называемый «суперконтракт», многократно превышающий все разумные суммы, то двери вуза чудом открываются для него.

И теперь — школа. Буквально за неделю до объявления нового порядка официальный сайт МНО начал серию публикаций. Психологи рассказали, что надо давать ребенка в школу строго в 7 лет и в школу рядом. Директоры школ убеждали, что учеба ребенка в школе не по микроучастку вызывает усталость и отрицательно сказывается на учебе. На примерах узбекских семей, отдающих детей в русскоязычные школы, напомнили о проблемах, возникающих, когда ребенок не общается дома на языке обучения. Но потом оказалось, что если у родителей найдутся как минимум 10 «минималок», то ни усталость ребенка от каждодневной езды в школу далеко от дома, ни его ранний возраст и психологическая незрелость, ни языковые барьеры — ничто это не будет помехой.

Право на школьное образование — это базовое право, такое же, как, например, право на здравоохранение, защиту от злоумышленников или использование общественного пространства. Доступ к таким возможностям предоставляется государством на недискриминационной (равной для всех) основе всем без исключения за счет налогов.

Отчисляя подоходный налог от своих кровно заработанных, обыватель хочет быть уверенным, что в любой государственной больнице ему окажут квалифицированную помощь в случае необходимости — ведь не факт, что в случае болезни он попадет в «избранную» лечебницу. Содержа стражей правопорядка за счет своих налогов, законопослушный гражданин хочет быть уверенным, что любой милиционер на улице сможет защитить его, если он подвергнется нападению. Платя «дорожный» налог с каждого литра купленного им бензина, автомобилист хочет быть уверенным, что содержатся в нормальном состоянии все автомобильные дороги, а не только те, по которым ездит высокое начальство. Ведь не факт, что он будет ездить на работу и обратно именно по следам начальства. Смысл налогов в том и заключается — они попадают в общую копилку и равномерно распределяются для выполнения государством обязательств перед своими гражданами.

Непонятно, почему налогоплательщик должен платить за одно и то же дважды. Ведь он уже платит за содержание школ, уплачивая налоги. Причем эти налоги уходят не на содержание конкретной школы на его микроучастке, а попадают в общую копилку — государственный бюджет и бюджет его региона. Так почему же он должен платить еще раз, если хочет отправить своего ребенка в школу вне своего микроучастка? А если в школе на его микроучастке нет нормальных педагогов и постоянная текучка кадров?

Получается, его наказывают рублем, извините, сумом за то, что директор, назначенный МНО и получающий зарплату из тех самых налогов, или управление народного образования не смогли нормально организовать свою работу? Может, сначала стоит решить базовые проблемы (ведь, согласно официальной информации, каждый второй ребенок рискует «попасть» в морально и физически устаревшую школу) и обеспечить соответствие качества обучения во всех школах минимальным требованиям, а потом уже начать требовать соблюдение микроучастка?

Право ребенка на образование основывается на принципе равных возможностей, а государство должно контролировать соответствие качества образования минимальным стандартам — для этого существуют служба мониторинга МНО и Государственная инспекция по надзору за качеством образования.

Устанавливать официальную плату за доступ к более качественному образованию — это значит нарушать принцип равных возможностей. Некоторые депутаты Законодательной палаты парламента назвали это «несправедливое, позорное решение» «ярким примером деления людей на богатых и бедных», «попыткой под видом борьбы с коррупцией доить молоко от козла» и посчитали нарушением Конституции. (Сразу отметим: частные школы, где родители платят за обучение детей, — это другой случай, потому что они не финансируются за счет налогов, кроме того, набор и качество образовательных услуг в них существенно отличается от государственных школ.)

Утвержденный регламент привязывает бесплатный прием ребенка в школу по основной квоте к постоянной прописке — системе, которую даже Конституционный суд СССР признавал нарушением Конституции и прав человека. Согласно п. 16 регламента, если родители ребенка не имеют постоянной прописки на микроучастке, это будет служить основанием для отказа в бесплатном приеме и ребенок принимается в школу по дополнительной квоте, т. е. на платной основе. Такая привязка также противоречит п. 43 Положения об общем среднем образовании, где предусмотрен прием детей в школу по месту постоянной прописки или временной регистрации.

А теперь представьте: семья выходцев, скажем, из Бухары, уже много лет живут в Ташкенте, в своей квартире, оформленной на родственника или друга из-за законодательных ограничений. Постоянной прописки в Ташкенте не имеют, каждые полгода или год оформляют временную прописку. Мало ли таких семей в Ташкенте? Что им делать? Каждый день водить ребенка в школу в область по месту постоянной прописки? Или платить за образование, которое по статье 41 Конституции предоставляется бесплатно?

Родители должны также платить, если ребенку в текущем году не исполняется 7 лет. А что делать, если ребенок психологически к школе готов, но 7 лет ему исполнится 1 января следующего года? Платить из-за разницы в один день или ждать, когда ребенку будет почти 8 лет? Ведь в регламенте ничего не говорится о психологической диагностике готовности к школе таких детей, а взят формальный критерий: исполнится ли ребенку 7 лет до 31 декабря или нет. Согласно действующему Положению об общем среднем образовании, дети в школу принимаются в возрасте 6−7 лет по медицинскому заключению. Так может, все-таки, степень готовности ребенка важнее, чем день его рождения в свидетельстве о рождении?

А если ребенку 6 лет, и он еще не готов к школе? Из регламента не понятно, как деньги, заплаченные за прием в школу по дополнительной квоте, помогут ребенку справиться со школьной нагрузкой. Да, деньги будут отправлены на специальный счет школы и будут направлены на развитие этой школы.

Но как эти деньги помогут именно этому ребенку? Будут ли учителя дополнительно заниматься с этим ребенком и получать за это дополнительную оплату со спецсчета? Как скажется такая попытка помочь ребенку «догнать» своих одноклассников на его психологическом состоянии?

Точно такие же вопросы возникают, когда за плату, по дополнительной квоте, ребенка принимают в школу (класс) с незнакомым для него языком общения. Сам министр Шерзод Шерматов отмечал увеличение спроса на школы с русским языком обучения. Теперь представим: узбекская семья, не владеющая русским языком, отдала ребенка в русскоязычную школу, оплатив прием по дополнительной квоте. Ребенок начал обучение на непонятном для него языке. Будут ли учителя школы за счет средств, оплаченных родителями ребенка, дополнительно заниматься с ним русским языком? А пока он достигнет того уровня владения языком, который позволил бы ему осваивать школьную программу, он же может безнадежно отстать от этой программы?

Комментируя новый порядок, министр народного образования отметил: «Нужно сначала создать условия для честной работы директоров школ… Существующее положение и порядок финансирования устроены так, что при желании любого директора „престижной“ школы можно посадить, поэтому, они и устраивали „позвоночников“». Так может, стоит попытаться изменить существующее положение и порядок финансирования с тем, чтобы честно работающий директор мог чувствовать себя в безопасности, под защитой министерства, и не боялся отказывать «позвоночникам»?

Думается, что новый порядок не решит проблем: в нем не заложены механизмы их решения, а просто легализованы существовавшие до сих пор сборы. Для тех родителей, которые платили или искали влиятельных знакомых для устройства ребенка в «престижную» школу вне микроучастка, или для устройства ребенка в школу с 6 лет, или для устройства ребенка в школу без знания языка преподавания, ничего не стоит оплатить эти же деньги через официальную кассу. Ребенку, не готовому к школе или не знающему язык преподавания, эти деньги не помогут.

Но эти деньги помогут увеличить разрыв между «престижными» и «непрестижными» школами, ведь у первых будет больше денег, следовательно, больше возможностей.

Чем больше такой разрыв, тем выше плата за поступление в такую школу, ведь регламент позволяет наблюдательным советам школ увеличивать плату за прием в школу по дополнительной квоте в зависимости от спроса.

Послесловие

Надо отдать должное руководству МНО за оперативную реакцию на мнение общественности. Однако регламент принят, вступил в законную силу, и непонятно, будут ли внесены в него изменения или просто отложено его исполнение. Хотелось бы надеяться, что документ будет пересмотрен с тем, чтобы не ущемлять базовые права, гарантированные Конституцией, законами и международными обязательствами страны. Есть сферы, где применение принципа «больше денег — больше прав», о котором шла речь в начале статьи, неприемлема и чревата непредсказуемыми последствиями.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Комил Джалилов — преподаватель Ташкентского государственного университета узбекского языка и литературы имени А. Навои. Проходил повышение квалификации в Колумбийском университете (Нью-Йорк, США) по направлению «Педагогическая психология и методика преподавания языков» и Международном Вестминстерском университете в Ташкенте по направлению «Теория и практика преподавания и обучения». Работал в Академическом лицее при УМЭД, Акадлицее при МВУТ, Ташкентском филиале МГУ имени М. Ломоносова. Магистр Института образования Университетского колледжа Лондона по специальности «Разработка учебных программ, педагогика и педагогическое оценивание» по программе Chevening.