Убийство учащегося колледжа Джасурбека Ибрагимова в 2017 году обнажило перед обществом проблему насилия и беззащитности детей. Преступления в детском доме в Маргилане в 2018 году показали: для решения проблемы не сделано ничего. Сколько еще нужно трагедий, чтобы на детей обратили внимание?
Мой сын вчера спросил меня: «Папа, а что ты мне подаришь на День защиты детей?» Я объяснил ему, что этот день не для него. Он нужен нам для того, чтобы не забывать о детях, которые действительно нуждаются в защите. О тех, кто остался один. Кто голоден. Кого бьют и унижают. Подвергают насилию. С кем обошлись несправедливо.
Кажется, это нужно объяснять и взрослым. В общественном понимании 1 июня — это день, когда в парке аттракционы бесплатные. Нет. Это день защиты детей от взрослых. Многие дети в Узбекистане нуждаются в том, чтобы хорошие взрослые защитили их от плохих. Это беда не только нашей страны. По всей планете огромное число детей беззащитны. Но у нас общество не всегда готово признать сам факт наличия проблемы. А тем более двигаться к ее решению.
Вряд ли вы видели голодного ребенка в столице. Тогда вам следует знать, что многие дети в Узбекистане недоедают. У них нет мюслей на завтрак и обеда из двух блюд после школы. И это признает даже правительство. Узбекистан поставил цель покончить с детским недоеданием к 2030 году в Национальных целях устойчивого развития.
Конечно, детский голод напрямую связан с уровнем жизни людей. По данным исследования ФАО от 2017 года, в Узбекистане недоедают 1,9 миллиона человек. Но если взрослый еще может заработать себе на хлеб, то ребенок — нет. Он нуждается в защите. В том числе и от взрослых, которые взяли на себя ответственность по его воспитанию и не могут его прокормить.
Пособие по уходу за ребенком, которое можно получить в Узбекистане после фантастически сложных бюрократических трюков, составит в лучшем случае 258 тысяч сумов (1,5 МРЗП) в месяц. При этом его прекратят платить, когда ребенку исполнится два года. Можно ли на эти деньги прокормить малыша? Ну, не очень. Вы спросите: «Почему мы должны кормить чужих детей?» И сложно вас будет за это осудить. Но и ребенок не виноват, что он родился и хочет есть… Мы как общество пока не можем защитить голодное дитя.
Вот ребенок пошел в школу. Тут общество со всеми его министерствами и ведомствами просто пасует. Мы не можем защитить его ни от насилия сверстников, ни от побоев и унижений непорядочных учителей и воспитателей.
Год назад вся страна встала на защиту Джасурбека Ибрагимова. Потому что терпеть то, как «папенькины сынки» «отмазываются» от преступлений, больше было невозможно. Помните, как горожане собрались в Парке дружбы? Это был чуть ли не первый митинг в стране в XXI веке. Как собирали подписи, добивались расследования. Да, на дело обратили внимание и убийцу осудили. Справедливость, кажется, победила. Но никто не разобрался в причинах.
Мы добились того, что теперь по фактам нарушения прав детей проводятся расследования и показательные наказания, снимаются с постов учителя и чиновники. Но это тушение пожаров. А дети остаются беззащитными. Вслед за Джасурбеком погибли еще, и еще дети. И ни один, ни один чиновник не произнес слова «буллинг». Неудобное оно, не нравится оно им:
— Как это так? У нас дети массово, систематически травят друг друга? Этого не может быть! Все случаи — уникальные. Мы же воспитываем детей в духе великих предков, это все отдельные хулиганы, которые отбились от рук!
— Дать детям возможность доверительно сообщать об унижениях и насилии со стороны одноклассников? Вы что, хотите чтобы они «стучали» друг на друга? Сами разберутся!
Вы не правы, господа чиновники. Травля — это система. Она разрастается и укрепляется в школе как сорная лиана, и выкорчевать ее очень непросто. С травлей очень сложно бороться, но можно. И никакие уроки манавият ва маърифат тут не помогут. Вы должны защищать этих детей и вы не справляетесь со своей работой. Ошибка — новая трагедия.
У Джасурбека была мама, которая смогла поднять нас всех на борьбу. Но что делать детям, у которых нет родителей? Это самые беззащитные дети в стране. То, что случилось в детском доме №1 в Маргилане, — это катастрофа. Я не с первого раза даже смог прочитать новость до конца. Это очень больно. Сексуальное насилие над беззащитными детьми.
Вы тоже скажете, что это не система, а отдельный случай? А что позволило взрослым это делать безнаказанно? Я уже не говорю о том, какими слухами полон Маргилан. Кажется, весь город знал про то, что происходит в этом здании, и все молчали.
Мне предлагали поехать туда и участвовать в суде. Я отказался. Я бы не смог… Кажется, я бы стал провоцировать людей на самосуд. Как после таких новостей вообще верить в человечество?
В этой истории хотя бы обошлось без смертей. Но детские судьбы искалечены навсегда, и ничем это уже не исправить. Обратит ли кто-то внимание на положение дел в остальных детских домах? Или потребуется настоящая жертва?
В школе-интернате №78 в Аккурганском районе Ташкентской области детей бросили на произвол судьбы. Им не смогли организовать даже нормальный туалет, не то что помочь в жизни. То же самое в спецшколе для незрячих детей Яшнабадского района Ташкента. Антисанитария, безразличие. Чтобы это обнаружить, потребовался личный визит прокурора города. Сколько лет беззащитные дети не имели возможности нормально жить?
А что происходит в остальных учреждениях? 20 тысяч детей живут в детских домах в Узбекистане. 75% из них — особенные дети. Им нужны специальные условия, с ними должны работать очень тонкие профессионалы. После всех этих новостей я не уверен, что они живут счастливо. Неужели наша огромная страна не может о них позаботиться и обеспечить им защиту? Великий человек, кузнец Шаахмед Шамахмудов не гордился бы нами.
Международные организации призывают: Узбекистану нужна реформа системы опеки над детьми. Главный вектор: дети должны воспитываться в семьях, а не в детских домах, и возможности для этого есть. 60% детей в детских домах имеют родителей и могли бы воспитываться дома. Остальных можно брать под опеку, попечительство, патронат, усыновлять или удочерять, наконец.
Сегодня в Узбекистане нет единой структуры или министерства, которое отвечало бы за социальную защиту. Представляете? У нас есть министерство инновационного развития и жилищно-коммунального хозяйства (совершенно бесполезное, к слову) — но нет Министерства Защиты Детей.
Просить от общества невозможного — полюбить всех брошенных детей я не могу. Да и не все умеют любить. Это скорее дар в наше время, чем данность. Я и сам не ангел. Но может общество и его государство хотя бы попробовать позаботиться о детях? Услышать их маленькие проблемы посреди гремящего поезда перестройки?
Если они захотят нам о них рассказать. Их доверие еще придется завоевать.
