Из криминалистики хорошо известно, насколько быстро человеческий мозг может вносить в память вещи, которых не было в реальности. Следовательно, показания свидетелей события должны быть записаны как можно скорее сразу после произошедшего, чтобы получить подлинную картину происшествия. Чуть позднее на свидетелей начинают влиять их воспоминания, которые часто возникают из воображения. Зрительно воспринимаемые «раздражители» претерпевают изменения, проходя через мозг, с этим связаны наши когнитивные знания о материальной среде, а также наш опыт и знания, накопленные в течение жизни. В общей картине есть основные процессы, которые могут быть описаны с использованием таких терминов, как запоминание, обобщение, распознавание, ассоциация, упорядочение и оценка. Эти процессы проходят через индивидуальные и личные фильтры (призмы).

Похожая ситуация случается с памятью жителей об утерянных навсегда зданиях, а также с их задокументированной исторической ценностью. Непростая работа защитников памятников (реставраторов) состоит, прежде всего, в том, чтобы грамотно описать их как можно более точно, по-научному и таким образом сделать описания памятников наиболее объективными. Благодаря тщательному изучению и точным научным исследованиям, защитник памятников оттачивает свое умение, он тщательно исследует сомнительные с точки зрения науки утверждения и исключает необъективные и бессознательные выводы об исторической ценности объекта. Кроме того, на точку зрения специалиста по защите архитектурных памятников влияет международный опыт.

Почти в каждом городе есть примеры зданий, которые не имеют большого значения в общественном сознании или даже воспринимаются жителями как «бельмо», хотя они имеют высокую архитектурную, историческую, городскую, научную или этнографическую ценность. В этих случаях специалисты по защите архитектурных памятников играют роль посредника-историка, своей работой они должны объяснить, почему именно это здание стоит сохранить и почему это так важно для общества в качестве свидетельства своего времени.

Во время изучения архитектурного памятника происходит процесс обсуждения, в ходе которого исследователям представляется хорошая возможность детально обсудить, какие исторические особенности здания важны для нашего понимания его ценности. А также как можно согласовать современные требования для дальнейшего его использования и определенные архитектурные особенности данного сооружения.

Что касается методов исторического сохранения, то никто не сможет сделать выводы о его ценности исходя только из различий по возрасту здания, однако сохранение более молодых зданий XX века требует большей готовности к компромиссам, чем, например, при восстановлении средневекового здания. В результате этого в большинстве случаев всегда будет существовать компромисс между интересами различных групп, который соответствует всеобщему одобрению в обществе.

Если здание-памятник восстанавливается, интегрируется, меняет свое первоначальное назначение — чудо изменения восприятия снова и снова можно наблюдать в следующем:

То, что только недавно многими воспринималось как развалины, неудачный архитектурный план и воплощение идеологии, внезапно признается жителями важной частью своей собственной истории с ее хорошими воспоминаниями. Даже простые жители могут распознавать некоторые изменения в архитектурном исполнении с помощью новых материалов, которые помогли реализовать эту задумку. Коренной житель города отправляется в путешествие во времени и гордится тем, что может рассказать своим детям и гостям о своей собственной юности или истории из жизни своих предков и таким образом накапливать воспоминания об их наследии.

Ярким примером этой метаморфозы является дворец культуры в Дрездене, столице земли Саксония, который был построен в 1966 году (во времена ГДР) по проекту немецких архитекторов Леопольда Виля и Вольфганга Хенша в стиле международного модернизма.

В историческом центре города, который был почти полностью разрушен во время Второй мировой войны, этому зданию и многим другим следам социалистического правления было уделено совсем мало внимания после воссоединения двух частей Германии. В начале 2000-х годов немецкие монументалисты уже признали художественную роспись фасада этого здания памятником культуры и поместили ее под охрану. И в это же время звучали призывы к сносу или частичному сносу в пользу расширения пространства в центре города, а также из-за экономических интересов некоторых бизнес-ассоциаций.

После обращений неравнодушных и разбирающихся в историческом наследии граждан управление охраны памятников занялось реставрацией здания и включило его в Список памятников в 2007 году. В течение последующей реконструкции и перестройки до 2017 года некоторые из фресок, которые были неоднозначными для бывших жителей ГДР, были сохранены, например, такие как фриз «Наша социалистическая жизнь» в главном фойе здания.

Другие архитектурные элементы этого здания претерпели более или менее серьезные изменения, например, последние стеклянные панели золотого цвета были заменены нейтральным остеклением, многофункциональный конференц-зал был полностью заменен новым. Тем самым могли быть сохранены основные ценности памятника, а внутри появились новые возможности использования.

С 2017 года это здание и фрески в нем получили новую жизнь и притяжение людей: восприятие здания социалистической эпохи населением города кардинально изменилось, и для туристов это здание стало важной остановкой в маршруте по Дрездену, а также излюбленным местом для фотосъемки.


Дворец культуры в Дрездене во время реставрации, май 2015 года. Источник: Википедия.


Идеологическая тисненая фреска «Маршрут Красного флага» как окно в прошлое, с защитной сеткой перед восстановлением и с не менее проблематичными аспектами из-за роста деревьев, октябрь 2012 года. Источник: Википедия.


Верхнее фойе после реставрации, справа настенный фриз «Наша социалистическая жизнь», май 2017 года. Источник: Википедия.

Новый концертный зал, цветовое решение было адаптировано к фойе, май 2017 года. Источник: Википедия.

Как показал пример возвращения к жизни Дрезденского Дворца культуры, именно благодаря действиям сознательной части населения города и активной работе защитников охраны архитектурных памятников властями города были признаны монументальные ценности здания (хотя в 2007 году большинству жителей Дрездена было все равно, разрушат его или нет). Благодаря специалистам, которые занимаются охраной памятников, была проведена общественная кампания за его сохранение, а позже прошел процесс реставрации здания.

В будущем в Ташкенте может пройти «передача» архитектурных ценностей памятников от экспертов к жителям города в виде экскурсий, текстов в СМИ, таких как «Топография памятников Ташкента», небольших пояснительных статей, фильмов или предложений в интернете. Благодаря этим средствам население может получать и распространять информацию.

У Дворца культуры Дрездена существует поразительная параллель в Ташкенте: в 1982 году согласно планам «Ташгипрогора» под руководством Рафаэля Хайрутдинова был построен Дом кино (снесен в конце 2017 года).

Здание имело типологию круглого кинотеатра и демонстрировало многочисленные мотивы, заимствованные из процесса показа фильма: план с закругленными углами напоминал кинопроектор с характерными переключающимися и отклоняющимися роликами. В центре находился «объектив», который занимал одну треть; этаж опирался на четыре могучих колонны — они формировали вид здания.

Чтобы подняться в зал, нужно было пройти через опущенную площадку, благодаря которой в летний период времени создавалась тень. Кассетные потолки сочленялись с помощью пластичных выступающих железных балок. С двух сторон находились изогнутые ажурные лестницы, которые в свою очередь напоминали пэды для пленочной ленты перед проектором. Общий фасад разделен на сегменты в формате 16:9, большой зал создавал впечатление гофрированной пленки. Циркулирующая металлическая полоса создавала впечатление негабаритной кинопленки и напоминала Дворец кино («Панорамный»), как и негабаритная форма сегмента колонны и фасадные конструкции. На площадке перед зданием освещались три металлические скульптуры Роберта Авакяна, который вдохновлялся волнующейся на ветру кинопленкой.

Внутри с двух сторон вела лестница в фойе второго уровня, откуда также был возможен вход в большой зал. Стены в фойе были украшены росписью «Посланники вечности» художника Баходира Джалалова. В западном блоке были представлены такие кинозвезды, как Асад Исматов, Худайберген Диванов, Яков Протазанов, Наби Ганиев, Камиль Ярматов и Раззак Хамраев. Изображения кинозвезд перемежались образцами узбекского киноискусства.

Напротив был расположен западный блок, в котором надписи были выполнены латинским шрифтом, в отличие от кириллического написания в восточном блоке, важных представителей настенной росписи. Ганс Эрни (Швейцария) со своим плакатом 1954 года «Ядерной войне — НЕТ», Давид Сикейрос (Мексика) со сценой из «Эха крика» 1937 года, Пабло Пикассо (Испания) с фрагментом из «Герники» также 1937 года и Освальдо Гуаясамина (Эквадор) с изображением «Сетующие женщины, часть 5» 1962−65 годов. Также заслуживал внимания дизайн крыши фойе с лампами в форме восьмиугольной усечённой пирамиды, на которых были видны призматические выступы в форме звезды.

Обладая знаниями, мы воспроизвели только небольшой отрывок описания Дома кино, и теперь эксперты по сохранению памятников архитектуры могут утверждать, что здание имело историческую и художественную ценность. Это здание впитало в себя убранство произведениями изобразительного искусства, которые неразрывно связаны с ним.

Будучи представителем редких в то время круглых кинотеатров, конечно, оно должно было обладать специальными пространственными решениями. Об исторической ценности свидетельствовало большое и сложное строение, которое было оснащено, естественно, очень интересно. Имиджевая программа свидетельствовала об усилиях по превращению Ташкента в образцовый город для социалистических развивающихся стран. Впоследствии здесь состоялся международный социалистический кинофестиваль стран Африки, Латинской и Южной Америки. Это здание является одним из редких собраний произведений всемирно известных художников, создавших его историческую и в то же время художественную ценность, оно было одновременно и выставкой, и экспонатом.

Ташкент, Дом кино, ноябрь 2017 года. Фото автора.

Дом кино, площадка под большим залом, ноябрь 2017 года. Фото автора.


Дом кино, план эвакуации с планом этажа. Большой зал расположен перед этой частью здания, ноябрь 2017 года. Фото автора.


Дом кино, потолок в фойе второго этажа, люстра не сохранилась, ноябрь 2017 года. Фото автора.


Дом кино, световой купол в административном крыле, ноябрь 2017 года. Фото автора.


Баходир Джалалов: «Посланники вечности». Восточная часть, 1982−84 годы. Фото автора, ноябрь 2017 года.

Баходир Джалалов: «Вестники вечности». Западная часть, 1982−84 годы. Фото автора, ноябрь 2017 года.

После того, как монументальная ценность здания была признана, как показывает пример с Дворцом культуры в Дрездене, случается так, что со временем происходят изменения в использовании здания, которое может включать в себя также новую постройку. К примеру, может возникнуть необходимость в отеле с конференц-центром. На этом этапе необходимо рассматривать вопрос о том, следует ли сохранить всё здание или же достаточно сохранить только отдельные его части, которые можно было бы интегрировать в новое здание.

Например, конференц-центр требует многочисленных залов разных размеров. В основном, такие и были в Доме кино. За памятником архитектуры можно было построить совершенно новое здание, которое в то же время сохранило бы памятник и вступило бы в симбиоз с новым сооружением, что в свою очередь является архитектурной задачей.

Если бы было желание сохранить Дом кино частично, то можно было бы, например, в фойе разместить бар или кафе. Каким уникальным и особенным могло быть это место. Потрясающее окно в прошлое, которое отображало бы эпоху прежних лет. Какое особое значение имеют иллюстрированные работы художников! И здесь могло бы произойти «чудо изменения восприятия»: то, что до сих пор воспринимается как разрушенное здание, могло бы стать популярным и достойным внимания историческим местом!

Именно такие исторические места составляют самобытность города. Следы давно минувших времен придают городу культурную ценность, которую не могут имитировать новостройки.

И прошлые времена не ограничиваются Средневековьем. К сожалению, в Ташкенте таких примеров много: просто подумайте о старом, ныне потерянном терминале аэропорта. Какой стиль и элегантность могли бы приветствовать тех, кто прибывал бы в это необычное здание 1950-х годов. Разве нельзя было бы сохранить этот культурный памятник и использовать его, например, для обменных пунктов, компаний по прокату автомобилей или туристической информации, как это делают в других странах?

Новый терминал действительно был построен не на месте старого, но тем не менее, снос произошел уже после сооружения этого терминала. В мире есть множество примеров охраняемых памятников, которые широко используются как терминалы аэропортов.

Можно было бы провести международный конкурс и установить свой культурный контрапункт. Именно эта культура привлекает посетителей и характеризует жизнь жителей.

Работа защитника архитектурного памятника может также включать привлечение внимания к быстро меняющемуся восприятию на примере потерянных зданий. И это посредничество и объяснение есть во всем мире. К примеру, это может быть показано на опыте потерянных зданий в Германии.

Из этого следует сделать, по крайней мере, один вывод: если ранее был снесен памятник культуры, который по необъяснимым причинам не был указан или не был включен в список памятников, было бы целесообразно предварительно проконсультироваться с местным органом, который отвечает за сохранение архитектурных памятников.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.

Йенс Йордан — специалист по сохранению архитектурного наследия, член немецкого Национального комитета ИКОМОС (Международный совет по сохранению памятников и достопримечательных мест), старший научный сотрудник Дрезденского технического университета и университета Баухауса. С 2006 года занимается исследованием архитектурного наследия Узбекистана. Принимал участие в создании и реализации Узбекско-немецкой магистерской программы по реставрации, сохранению и менеджменту архитектурного наследия Узбекистана с 2012 по 2015 годы. С 2017 года ведет научно-практический проект по повышению квалификации молодых специалистов из Узбекистана по передаче знаний о состоянии объектов культурного наследия. Эти проекты были поддержаны грантом Фонда Фольксваген (Германия) на подготовку квалифицированных специалистов в области сохранения архитектурного наследия Узбекистана.

Перевод с немецкого Dr. Anastasia Malko, Paris.