Широкие и ровные улицы, современные мосты, величественные здания, живописные аллеи и парки, благоустроенные рынки — такими фразами описывают Ташкент средства массовой информации.

Не согласиться с этим сложно — столицей Узбекистана на самом деле можно любоваться бесконечно, а люди, отсутствовавшие здесь в течение нескольких лет, сразу замечают огромные изменения в облике города.

Однако попробуйте достать фотоаппарат или даже телефон и запечатлеть эти же улицы, здания или рынки, как тут же услышите голос милиционера: «Молодой человек (мужчина, девушка, женщина), не снимайте!»

Нашим корреспондентам такое слышать приходится постоянно. Об этом же нам часто пишут читатели. Вопросы, почему нельзя фотографировать в городе, обсуждаются на интернет-форумах. Речь идет о самых обычных улицах, зданиях и сооружениях.

Свежий пример. В субботу наш сотрудник во время прогулки с ребенком возле здания Ташкентского областного хокимията сделал снимок на смартфон (см выше) с мыслью: «В работе пригодится».

Буквально через пару секунд из здания вышел сотрудник милиции, который попросил не снимать. На вопрос о причинах запрета последовал ответ: «Нельзя и все». На просьбу показать соответствующий документ или табличку с перечеркнутым фотоаппаратом, милиционер ответил: «Устный приказ».

Сотрудник милиции не смог аргументировать причину запрета на съемку здания хокимията, хотя согласился, что здание не является секретным объектом. В конце концов он предложил обратиться к своему начальству, которое может разъяснить причину запрета и дать разрешение фотографировать, «если посчитает нужным».

Зачем нужна эта процедура получения разрешения и что делать людям без удостоверения журналиста?

Милиционера интересовало, зачем нужно фото здания. Удостоверения у журналиста не было, однако, знаем по опыту, оно редко помогает избежать «беседы с начальством». Обычно ответ начальства всегда положительный, что вызывает вопросы: зачем вообще нужна эта унизительная процедура и что делать, если у человека нет удостоверения журналиста?

Спустя некоторое время к милиционеру присоединился коллега, которого заинтересовал разговор. Он потребовал удалить фото, на что услышал отказ. Из двери в это время выглянул третий сотрудник милиции. Становилось все интереснее, однако у журналиста, совершавшего прогулку, не было желания утомлять ребенка, присутствия которого блюстители порядка в своем рвении оградить объект от несанкционированной съемки не замечали.

Пришлось распрощаться с милиционерами, один из которых напоследок протянул руку: «Надеюсь, поймете правильно». Предъявлять претензии милиционерам, действительно, было бы глупо. Не они придумывают не поддающиеся логике правила, которые почти никогда не подкреплены какими-либо документами.

Описанная ситуация повторяется из раза в раз с одинаковым сценарием: 1) милиционер запрещает снимать, 2) если снимающий отказывается, просит предъявить документы, 3) спрашивает, зачем нужны фото, 4) переписывает данные из удостоверения или паспорта, 5) просит удалить фото, 6) в случае отказа обращается к начальству, которое обычно неподалеку, 7) начальство обычно разрешает оставить фото, но просит «больше не снимать».

Часто (как в данном случае) к одному милиционеру присоединяются другие. Был случай, когда нашего журналиста, снимавшего снос бассейна Митрофанова, окружило сразу шесть или семь сотрудников в форме.

Вот привычные фразы, которые можно при этом услышать: «Кто разрешил снимать?», «В интернет собрался выкладывать?», «А может ты шпион?» и наша любимая: «Никто не запрещает снимать, напишите письмо, получите разрешение и снимайте!»

Особенно абсурдно все это выглядит на фоне усилий правительства по обеспечению открытости деятельности государственных органов. В век всеобщей доступности информации, когда мы строим открытое, демократическое общество, воспитываем молодежь прогрессивно и свободно мыслящей, пора отменять устаревшие и глупые запреты.

Мы хотели опубликовать фотографии объектов, при съемке которых нам приходилось объяснять, зачем нам нужны эти фото, однако таких снимков оказалось слишком много.